— И ничего срочного нет?
— Нет.
— Тогда приезжай ко мне. Ведь сто лет не виделись. Если и дальше так пойдет, мы друг друга на улице не узнаем.
Подберезский явно преувеличивал. В прошлом месяце они встречались на дне рождения одного из соратников по Афганистану. Борис не преминул поддеть друга:
— Мы виделись у Жевнова. Неужели ты столько выпил, что ничего не помнишь?
— Да помню я, только когда это было? Сто лет тому назад.
— Ладно, уговорил, — сказал Борис, который и сам был не прочь увидеть друга.
Их встречи редко обходились без спиртного, поэтому Комбат, захватив бутылку водки, размашистым шагом отправился к станции метро. Заканчивался час пик, однако народу в подземке еще хватало. Путеводные артерии мегаполиса едва справлялись с людским потоком. И если наверху в пробках стоял транспорт, то здесь человек порой чувствовал себя так, словно его проталкивали в узкое горлышко бутылки. Комбату при его габаритах и закалке было легче остальных. Встречная толпа разбивалась об него, словно вода о могучий утес. Торопыги, несущиеся во весь опор к эскалатору, резко притормаживали, завидев Бориса. Они чувствовали — этот дорогу не уступит. Он идет по своей стороне, точно соблюдая негласные правила, и от других ждет того же. А если человек слишком нахален или норовит сэкономить свое время за чужой счет, ему же хуже. Одну электричку Комбат пропустил, хотя мог поднажать и маленько утрамбовать соотечественников. Вторая вместила всех желающих. Рублев занял место у противоположных дверей, рядом с гражданином, хорошенько отметившим окончание рабочего дня. Возможно, гражданин начал отмечать его еще в обед. Он норовил заснуть, пристроив голову на груди Комбата. Поначалу Рублев не сильно возражал, но гражданин источал такой специфический аромат, что Комбат решительно отодвинул его в сторону.
К приезду Рублева Подберезский накрыл стол. Набор продуктов был типичный для холостяка и средней руки бизнесмена. В былые времена одинокие мужчины спасались консервами, яйцами и пельменями. Сейчас положение резко изменилось. Гони деньги и закупайся готовыми блюдами, которые остается лишь разогреть. Тут тебе и блинчики, и жаркое, и цыпленок табака. Но загадочным образом на всех продуктах лежала печать массового изготовления. Существовал некий стандарт, трафарет общепитовских блюд, чуждый домашней хозяйке.
— Давай, Иваныч, за встречу, — Андрей разлил по рюмкам водку.
На их столе могла оказаться любая закуска. Случалось, что вся закуска состояла из корочки хлеба. Бывало, что ее не было вообще. Но одно оставалось неизменным. Когда встречались соратники Комбата по Афганистану, они пили исключительно водку. Было несколько попыток частично подменить водку коньяком, прекратившиеся как-то сами собой. Была одна попытка выставить на стол виски, встреченная с молчаливым неодобрением. Больше на водочную монополию никто не покушался.