Спортсменки тут же забыли об охраннике. Разгоняя черную тоску, они часто рассказывали друг другу о молодых людях, оставшихся в Москве. Только Юрьева молчала, словно набрав в рот воды. И вот она проговорилась. Тут же посыпались вопросы, и Светлане пришлось рассказать о ее романе с Лафонтеном. Он нашел живое сочувствие в сердцах подружек. И только Червякова снова отличилась:
— Ага, размечталась! Ждет он тебя, как же! Твой Жильбер давно нашел другую подружку. Все мужики одинаковы, им от нас одно надо. Ждут и любят они только в красивых сказочках. А по жизни мужики — коты мартовские. Им только дай волю, сразу лезут на крышу. Только мы, женщины, умеем любить по-настоящему.
— Прекрати, Муза! — возмутилась Юрьева. — Разве можно так говорить о человеке, не видев его ни разу. Для Жильбера любовь гораздо важнее примитивного секса!
— Бедняжка! Ты ищешь в мужике то, чего ему в принципе не дано от природы. И где ты, а где твой Жильбер? Глупо жить воспоминаниями, особенно когда неизвестно, сколько той жизни осталось. Радоваться надо здесь и сейчас.
Светлана не придала особого значения словам культуристки. Хотя следовало бы. Но как тут придашь, если внезапно Истомина разразилась гневной отповедью в адрес Музы:
— Что ты понимаешь в мужчинах! Да разве хоть один нормальный мужик подойдет к перекачанной и напичканной химией бабе! А мужчины, чтоб ты знала, очень даже способны на глубокие чувства. Они, между прочим, гораздо ранимее и нежнее нас, женщин. Это и хорошо и плохо. Сначала мужчина дарит тебе цветы, на руках носит, а потом у него начинаются проблемы на работе, и счастливая жизнь кончается. У мужика от стресса одно лекарство — водка!
— Чтобы тебя на руки поднять, нужен подъемный кран, — зло бросила Червякова, желая уязвить Ксюшу.
— Ошибаешься. Достаточно нормального мужика, — Истомина запнулась, бросила короткий взгляд на Геру и призналась: — Мой ведь тоже был спортсменом, он молот метал. После института его взяли телохранителем. Ах, какая у нас жизнь была! Он с меня пылинки сдувал, на праздники всегда подарки дарил. Только я никак не могла забеременеть. А потом муж здорово проштрафился, его уволили с работы, и он с горя начал пить. Да так, что почти каждый день являлся домой в невменяемом состоянии.
«Просто какой-то час откровений, — подумала Светлана. — Сначала я выложила им про Жильбера, теперь Ксюша раскололась. Вообще-то она уже рассказывала про мужа-пьяницу и вынужденный развод, но мы понятия не имели, что ее благоверный занимался метанием молота. Теперь ясно, почему Истомина так сдержанно относится к Гере. Она — живое напоминание о ее развалившейся семейной жизни».