Юбки я подвернула, еще когда мы шли по вереску, так что теперь справилась с задачей успешно. Мы вытянулись во весь рост на камне, голова к голове, и смотрели в воду, а ивовые ветви гладили нас по спинам.
– Все, что надо, – сказал Джейми, – это найти подходящее местечко, а потом ждать.
Он опустил одну руку под воду мягко, беззвучно, и уложил кисть тыльной стороной на песчаное дно в тени, которую отбрасывала скала. Длинные пальцы слегка согнулись по направлению к ладони, свет преломлялся в воде, и казалось, что они колышутся туда-сюда, словно водоросли, хотя, судя по расслабленным мышцам, Джейми не шевелил ими. Опущенная в воду рука словно вышла из сустава – как в тот день, когда я впервые увидела его. Господи, прошел всего один месяц!
Встретились месяц назад, день назад поженились. Теперь мы связаны обетами и клятвой крови. И дружбой тоже. Я надеялась, что не раню Джейми слишком сильно, когда придет время уйти. Я радовалась, что сейчас мне не нужно об этом думать: мы находились далеко от Крэг-на-Дун и никак не могли сбежать от Дугала.
– Вот она, – выдохнул Джейми.
Он уже сказал мне, что у форели очень чувствительные уши. С моей точки зрения, форель выглядела как блики солнца на пестром песке. В тени скалы даже блеска чешуи было не разглядеть. Пятнышки набегали на пятнышки, двигаясь под напором распускавшихся плавников, заметных только в движении. Мальки, собравшиеся возле запястья Джейми и с любопытством касавшиеся волосков, вдруг испугались и уплыли в освещенную часть водоема.
Один палец двинулся, так слабо, что это почти невозможно было заметить. Я сказала бы, что он просто немного изменил свое положение относительно других пальцев. Еще один палец слегка согнулся. И после длинной паузы – еще один.
Я едва дышала, казалось, что стук сердца отдается в холодном камне подо мной, оно сокращалось чаще, чем рыбьи жабры. Пальцы распрямились, один за другим, ладонь раскрылась, а потом неспешное гипнотизирующее движение возобновилось – один палец, еще один, еще, чуть дрожа, словно край рыбьего плавника.
Будто зачарованная этими ритмичными колебаниями, форель поплыла вперед, рот то и дело открывался в такт движению жабр, их розовая кромка то показывалась, то исчезала под жаберными крышками.
Шевелящиеся рыбьи губы глотали воду. Все тело форели оказалось теперь на виду, хоть и в тени; она зависла в воде, словно в невесомости. Мне был виден один ее глаз, он двигался, ничего не выражая и никуда не глядя. Еще дюйм – и жабры окажутся прямо над моими пальцами. Я вдруг обнаружила, что вцепилась в камень обеими руками, прижалась щекой к твердому граниту, стараясь сделаться как можно незаметнее.