– Если бы они узнали, – заговорил капитан Рэндолл, приподняв изогнутую бровь, – они бы, несомненно, уже связались со мной. Принимая во внимание те имена, которыми Дугал Маккензи наградил меня в нашу последнюю встречу, очень сомневаюсь, что он счел бы меня подходящим компаньоном для своей родственницы. А клан Маккензи настолько ценит вас, что готов был принять вас в лоно семьи, нежели отдать в мои руки. Мне трудно представить, чтобы они оставили вас томиться здесь. – Он посмотрел на меня весьма неодобрительно – и на мое испорченное водой платье, и на нечесаные волосы, и вообще на весь мой непрезентабельный облик. – Черт меня побери, если я понимаю, зачем вы им нужны, – продолжал он. – И если вы столь ценны, то какого дьявола они позволяют вам бродить одной по лесам. Полагаю, что даже варвары лучше заботятся о своих женщинах, чем они. – В глазах у него внезапно вспыхнул огонек. – А может, вы решили попрощаться с ними? – спросил он и откинулся на стуле, по-видимому, заинтригованный новой гипотезой. – Брачная ночь оказалась более тяжким испытанием, чем вы предполагали? Признаюсь, я был просто сражен тем, что вы предпочли разделить ложе с одним из этих волосатых полуголых дикарей, нежели продолжить беседу со мной. Это говорит о преданности, мадам, и я должен поздравить вашего нанимателя, кем бы он ни был, с тем, что он так вас вдохновил. Но, – он еще сильнее откинулся на стуле, удерживая на колене бокал с кларетом, – боюсь, я по-прежнему вынужден настаивать на том, чтобы вы открыли мне имя вашего хозяина. Если вы и в самом деле порвали с Маккензи, то самая правдоподобная версия это то, что вы французский агент. Вот только чей именно?
Он уставился на меня, как змея, которая надеется загипнотизировать птичку. К этому времени я выпила уже достаточно кларета, чтобы в какой-то мере заполнить холодную пустоту, и тоже откинулась на спинку стула.
– О, – заговорила я с подчеркнутой вежливостью, – так я тоже участвую в разговоре? Я подумала, что вам достаточно самого себя. Продолжайте, прошу вас.
Красивая линия губ сжалась, и складка у рта стала глубже, но он ничего не сказал. Отставив стакан с вином, он встал, снял парик, подошел к шкафчику и поместил парик на свободную распялку. На секунду он задержался, заметив темные песчинки на втором парике, но выражение его лица почти не изменилось.
Волосы у него были темные, густые и блестящие. Они доходили до плеч и были перевязаны сзади голубой шелковой ленточкой – эти волосы выглядели потрясающе знакомыми при всем несходстве прически. Он развязал ленточку, взял со стола гребень и расчесал волосы, слежавшиеся под париком, потом снова завязал их в хвостик. Я подняла и подала ему зеркало, чтобы он мог оценить результат стараний. Он взял у меня зеркало с подчеркнутой любезностью, водворил его на место и с легким стуком закрыл дверцу шкафа.