Санчо спал. Дикари уникальные создания, у них нет предрассудков и угрызений совести. Сразу после ужина дикарь собирался справить нужду прямо совсем рядом, но я криками прогнал его метров на тридцать. И даже на этом расстоянии запах гниения доходил до меня, или я просто это внушал себе. Выполнив такую важную миссию, мальчишка свернулся в клубок у стены и практически сразу заснул. Я же не мог найти удобного положения, снова и снова прокручивая события с момента моего похищения.
Не в первый раз задавал себе вопрос: почему я не попробовал бежать в первые дни похищения? Ответ был очевиден — не хотел рисковать, не будучи уверенным в успехе. Первые несколько дней слабость была такая, что меня даже порой несли неандертальцы, перекинув через плечо. А потом… Потом я боялся не совладать с их количеством, даже заполучив свой меч. Уд, на котором наш вождь как ребёнка уделал сильного молодого противника, ясно дал мне понять, что нет у меня шансов в схватке с таким соперником. А соперников на тот момент было больше десяти, и я постоянно находился в поле зрения одного или двоих неандертальцев.
Я нашел повод не бросаться на дикарей, занимаясь самообманом, что наступит зима и племя вернется к югу, где я стану намного ближе к дому. Но, не случись этой встречи и вернись племя к югу, кто знает, получил бы я шанс на спасение или нет. Меня уже не рассматривали как пленника, я был членом племени, где каждый мужчина крайне дефицитный товар. При том количестве совокуплений, а другого слова не подобрать к той звериной похоти, что владела дикарями, детей было очень мало. Это значило, что детская смертность зашкаливала и, возможно, не случись трагедии с племенем, мне была бы отведена роль производителя. Я поежился, представив, как работаю над женщиной, у которой волос на груди больше чем у меня раза в три.
Заснул я уже под утро. Санчо толкал меня минут пять, прежде чем я соизволил открыть глаза. Начав вставать, я охнул и схватился за поясницу. Я не молодой парень, тридцатник разменял уже четыре года назад и нагрузки двух последних дней болью отзывались в мышцах. Через пару минут полегчало, кровоснабжение понесло кислород к травмированным мышцам.
Неандерталец смотрел на меня как преданная собака. Я распахнул полы накидки, демонстрируя, что там ничего не осталось. Голод я ощущал, но пока все было терпимо. Немного помахав руками, сделав наклоны и попрыгав на месте, я решил, что пора выдвигаться. Мальчишка, поняв, что мяса больше нет, погрустнел. Но уже через пару минут он нарвался на личинок размером с горошину, которые находились в трухлявом стволе дерева, которое принесла река. Набрав их в полкулачка, Санчо принес личинок мне, но мое чувство голода не было таким, чтобы я согласился есть такую белковую пищу.