Удивила меня информация, связанная с объемом ежедневно потребляемого продовольствия. Если верить все той же Википедии, в Заатари раздается около 18 тонн хлеба и около 4 миллионов литров воды ежедневно. Помимо этого, каждый беженец получает некоторую сумму денег на свою дебетовую карту. Эти деньги обычно расходуются на покупки продовольствия в супермаркетах. Супермаркеты впоследствии оказались самыми обычными торговыми киосками, которые предприимчивые сирийцы соорудили из подручных средств. Да и вообще, хотелось бы сказать пишущим в Википедии, вы бы вначале информацию проверяли, а лишь потом публиковали бы.
Расписанный как огромный город в городе, Заатари был самым обычным лагерем, всецело зависящим от поставок гуманитарной помощи и аппетита директора. Но в тот момент я всего этого не знал и с интересом смотрел на приближающийся лагерь. Здесь мне предстояло провести время в ожидании делегации с Родины. Как меня примут, смогу ли я ужиться с этими людьми? Эти вопросы крутились в голове все время, пока мы ехали с Аммана.
Мы подъехали к воротам — легким алюминиевым конструкциям с натянутой на каркас рабицей. Там стояло двое арабов с полицейскими дубинками и в военной форме цвета хаки. Их лица, почерневшие от солнца, были скрыты под надвинутыми на глаза кепи военного образца и примитивной копией солнцезащитных очков «авиатор».
— Заатари, — это было второе слово Мухаджира, обращенное непосредственно ко мне. Этот мужик своей немногословностью заработал бонус в моих глазах, на фоне не закрывающих рот арабов. А еще говорят, что женщины много треплются! Тот, кто это сказал, не видел арабов, вот кто даст фору любым болтушкам.
«Zaatari temporary camp for displaced persons» — красовалась надпись на табличке, установленной у ворот справа. Я перевел эту надпись как «лагерь беженцев Заатари» и в принципе был прав. Тем временем импровизированные охранники, перекинувшись парой слов с моим водителем, открыли хлипкие ворота, и мы проехали внутрь. Прямо от них начиналась широкая улица, слева и справа стояли по два импровизированные охранники, а дальше шли одноэтажные здания, обшитые фанерой и окрашенные в бежевый цвет. Несколько таких зданий я впоследствии увидел и в глубине лагеря. На здании я прочитал надпись на английском языке «Школа», которая дублировалась на французском и на арабском.
Мы подъехали к администрации, и Мухаджир затормозил, вновь подняв облако пыли. Он спрыгнул, обошел фургон и, открыв мою дверь, подал мне руку со словами «пойдем за мной» на английском языке. Мы вошли внутрь. Здание было барачного типа, слева и справа шли кабинеты, в которых сидели за столами с компьютерами и другой оргтехникой по одному-два человека. В здании было прохладно, система охлаждения работала без нареканий. Пройдя до конца, Мухаджир постучался в дверь слева и слегка ее приоткрыл.