В вопросе, занимавшем нас с нашего первого семинара, вопросе относительно понятия тоталитаризма, я теперь могу яснее сформулировать то единственное, что хочу вам сказать. Хайдеггер на всем протяжении проложенного им пути постоянно напоминает, в виде четкой формулировки, что должно быть приобретением философии как метафизики, в ее наиболее завершенной форме (то есть в кульминации, которой является мысль Аристотеля). Итак, философия, повторяет он, это знание, рассматривающее das Seiende als solches im Ganzen>29.
Мы привыкли переводить: «Сущее как таковое в совокупности»>30. В течение ряда лет я указывал — но этого до сих пор не принимали во внимание, несомненно, потому, что я не сумел высказать достаточно ясно — что этот перевод очень сбивает с толку. Поэтому я возвращаюсь к этому сегодня, требуя полноты вашего внимания: это выражение, «im Ganzen», которым переводится греческое καθόλου, нельзя на наших романских языках передавать словом «совокупность». Ибо «совокупность» — именно то слово, в которое вписан разрыв, все более необратимо удаляющий западную мысль от того, что имел в виду Аристотель под термином καθόλου. И мое предложение в том, чтобы переводить выражение «im Ganzen» как «en entier», в целом>31.
Философия есть знание, которое рассматривает сущее как таковое в целом. Das Ganze, die Ganzheit — во всяком случае, у Хайдеггера, коль скоро это слова его родного немецкого языка, — следует переводить не исходя из нашей идеи совокупности, но из идеи цельности (entièreté)>32. Это слово существует в старофранцузском. Я бы очень удивился, если бы оно отсутствовало в вашем итальянском языке. Ибо просто невозможно, чтобы язык не знал, в той или иной форме, этого отношения к целому, являющегося приметой бытия всего что ни есть человеческого.
Цельность — характер того, что цело, того, что не имеет никакого недостатка в бытии. Мы говорили выше, относительно прилагательного universus, что оно прекрасно выражало положение или образ действия того, что находится в отношении с целостью: universus = полностью, целиком повернувшийся к целому. Рассматривать сущее как таковое в целом — не значит пытаться понять его исходя из совокупности>33; это значит сформулировать некое «знание», которое едино с человеческим состоянием>34, что гораздо проще (и сразу нужно добавить: и гораздо труднее). Так можно ли еще назвать его «знанием»? На наших романских языках конечно можно, — но если мы внимательны к тому, что они говорят! Так это знание говорит изнутри слова «universus» в его первоначальном значении. Пусть Гёльдерлин скажет об этом по-немецки: