— Что Кэролл ответил?
— Рассмеялся. Понимаете, было очень тихо. А у меня весьма чуткий слух. Мистер Кэролл рассмеялся и сказал: «Я пойду вниз и впущу вас через окно на первом этаже», потом он закрыл окно и задвинул штору.
— А вы что сделали?
— Тоже закрыла окно, вернулась в комнату и зажгла свет. Я решила — не мое это дело, и нечего подслушивать, вдруг они меня застанут?
— Вы еще что-нибудь слышали?
— Нет…
— Ни удара, ни падения?..
— Я ходила по комнате, потом мылась. Когда моешься, обычно ничего не слышишь…
Говорила она нерешительно.
— Вы уверены, что Кэролл сказал: «Это вы, Окли?»
— Уверена! Он произнес имя довольно громко.
— И после того как вы закрыли окно, больше совсем ничего не слышали?
— Не знаю… стоит ли говорить… — подавленно забормотала миссис Тоут.
— Значит, что-то слышали?
— Не то чтобы слышала… Я мылась. Мне показалось… будто кто-то кричит…
— На что, по-вашему, был похож крик?
— Я подумала, что мистер Кэролл зовет мистера Окли. Он просто выкрикнул имя, только громче, чем раньше. Должно быть, громче — иначе я бы не услышала, ведь журчала вода. Хотя мне могло почудиться, я ничего не утверждаю наверняка…
На этом миссис Тоут отпустили.
Когда за ней закрылась дверь, инспектор откинулся на стуле.
— Ну вот! У Окли, считай, петля на шее!
Мисс Сильвер тактично кашлянула.
— Миссис Тоут не готова поклясться, что видела во дворике именно мистера Окли, — сказала она и выдержала самый суровый из взглядов инспектора.
— Она слышала, как Кэролл к нему обратился по имени.
— Это не совсем одно и то же. Мистер Кэролл мог обознаться. Между прочим, последние сведения, которые вы так искусно выманили у миссис Тоут, подтверждают историю мистера Окли. Он объяснял свое присутствие во дворике тем, что кто-то его позвал и он поспешил на голос.
Лэмб коротко и раздраженно рассмеялся.
— А что ему, по-вашему, оставалось сказать? Кэролл выкрикивал его имя во всеуслышание. Надо было найти этому пристойное объяснение, он и придумал, что его позвали и он под этим предлогом обошел дом.
Инспектор продолжал сверлить мисс Сильвер хмурым взглядом, и от него не укрылось выражение ее лица. В нем было что-то птичье: голова наклонена на бок, глаза блестят. Лэмб и раньше такое замечал, и это всегда было неспроста. У птиц так блестят глаза только при виде особенно сочного червя.
— Не разрешите ли теперь задать мой вопрос мистеру Пирсону, инспектор?
— А подождать нельзя?
— Боюсь, что нет.
Инспектор резко развернулся на стуле.
— Зови, Фрэнк!
Появился Пирсон. Разумеется, происходящее крайне его нервировало, однако он был приятно взбудоражен тем фактом, что полиция прибыла вовремя и застукала убийцу прямо на месте преступления только благодаря его, Пирсона, усердию. Он уже предвкушал, как приятно будет потом вспоминать подробности этого дела. Пирсон с нетерпением ждал момента, когда убийства станут лишь предметом его рассказов. Он собирался сказать жене так: «Хорошо, конечно, когда все уже позади. Но до чего неспокойно, когда кругом ужасы творятся и неизвестно, кого убьют следующим». Поскольку в присутствии двух офицеров полиции (один из которых не кто-нибудь, а главный инспектор!) убийства происходят редко, Пирсон ощутил себя в полной безопасности, когда зашел в кабинет, и с удовольствием провел бы там весь вечер. К его глубокому разочарованию, мисс Сильвер сказала: