— Чем? — девица глядела настороженно.
— Вашим нарядом… вы прибыли издалека?
— Да.
— И там… женщинам позволено одеваться подобным образом?
— Если они хотят, — ведьма позволила себя увлечь.
— Удивительно! Восхитительно… — Анна все же была дамой глубоко воспитанной, и потому изображала восторг с легкостью, даже получая удовольствие от этой подзабытой светской игры в любезность. — Всегда мечтала…
Освободившийся от доспехов, барон Козелкович вытирал лоб платком, потел, снова вытирал и снова потел. Он выглядел одновременно растерянным, задумчивым и печальным. И от кубка, поднесенного слугою, отмахнулся, как и от самого слуги.
— Как она? — первым делом спросил он целителя, когда тот переступил порог. А Ежи мрачно отметил, что любезнейший мастер Дурбин изволил сменить костюм. И нынешний, из темно-зеленого сукна с легкою золотой искрой донельзя ему к лицу.
Волосы мастер зачесал гладенько, убравши их под парик, тоже гладкий, с буклями по бокам и хвостом. Хвост он перевязал бархатною лентой, украшенной парой кабошонов.
Лоб припудрил.
Глаза подвел для пущей выразительности.
И туфли новые с длинными носами и квадратными пряжками, на которых тоже переливались всеми оттенками зелени каменья.
Модник, стало быть.
— К моему величайшему удивлению, весьма неплохо. Конечно, девочка утомлена и истощена, но скорее эмоционально, нежели физически, — говорил он медленно, важно, выделяя каждое слово.
И притом перебирал перстни на пальцах.
На левой руке перстней было пять. На правой — семь, и от обилия их, нанизанных один за другим, пальцы казались золотыми.
— Ее энергетическая структура не то чтобы полностью стабилизировалась, скорее уж имеет место локальный прогресс отдельных локусов.
— Проще! — рявкнул Козелкович, теряя терпение. А Ежи с трудом сдержал усмешку: не то время выбрал мастер, чтобы умствовать.
— Проще… скажем так, если бы я сам не осматривал девочку не далее, как вчера, я бы сказал, что болезнь ее находится на той стадии, когда еще нет нужды в подпитке… не уверен, что понимаю суть произошедшего, но этой своею прогулкой ваша дочь купила себе пару месяцев жизни. Или лет.
Ноздри барона дрогнули, он приоткрыл было рот, собираясь сказать что-то, но мастер Дурбин не заметил:
— Прелюбопытнейший феномен… никто прежде не сталкивался с подобным… интересно, как долго продержится эффект?
— Интер-ресно? — тихо пророкотал барон, и Ежи почувствовал, как изменилось его настроение.
Не только его.
Вспыхнули вдруг те самые первичные узлы.
— Простите, неверно выразился. Я очень надеюсь, что речь идет о годах. И… мне обязательно нужно будет побеседовать с этой ведьмой… как, простите, ее зовут?