— Анастасия, — вынужден был ответить Ежи.
— А… по батюшке?
— Она не представилась.
— И род, к которому она принадлежит…
— Мне не известен, — говорить о ведьме с этим вот столичным хлыщом, который сиял и поблескивал, и кажется, не постеснялся корсет затянуть, ибо осанка его была куда более прямою, чем Ежи запомнилось, желания не было.
Тихо хмыкнул Анатоль из своего угла.
— И откуда она появилась вы тоже, полагаю, не знаете… скорее всего, дикая… — это мастер Дурбин добавил тихо и с немалым воодушевлением.
Дикая.
Ежи готов был свой форменный камзол сожрать, если оно не так.
— Что ж… надеюсь, она не откажется просветить меня…
— Господа, — Козелкович поднялся с места. — Надеюсь, вы поймете, но… я должен проведать дочь.
И вышел.
Глава 20 Сказывающая о суровых буднях настоящих мужчин и честолюбивых их планах
Глава 20 Сказывающая о суровых буднях настоящих мужчин и честолюбивых их планах
…я не сдурела, я вообще такая.
Чистосердечное признание некоей заневестившейся девицы при близком знакомстве с потенциальным супругом.
Антошка Савушкин был человеком в высшей степени серьезным, а что в года свои еще семьею не обзавелся, так исключительно по причине этой вот серьезности.
Ну и еще из-за бедности, конечно.
И матушкиного дурного нрава. То ей одна девка не хороша, то другая. Сестры, само собою, не желают братца женатым видеть. Кто ж тогда работать станет?
Правда, и без жены Антошка работал не сказать, чтобы много. Но не из лени, отнюдь, из-за той же серьезности и основательного к любому делу подхода, который люди иные отчего-то понимать не желали. Вот взять хотя бы купчишку, который Антошку нанял лабазы стеречь. Оно-то вроде и просто, сиди да стереги, но… а как быть, если вдруг лихой человек сунется?
Или пожар приключится?
Или мышей нашествие, которые, всяк знает, нашествовать горазды особенно под полную луну да ведьмино слово. Еще те твари. И что, Антошке за дела ихние отвечать? Или вот, вода в реке подниматься начнет… или…
Купец, сперва головою кивавши, после реки хмуриться начал, а там и вовсе рукой махнул. На Антошку.
Глупый человек.
Умный-то все обстоятельства учел бы… а этот… маменька крик подняла, дескать, Антошка бездельник. Сестры стенать начали, что с ним-то они точно замуж не выйдут, потому как из приданого у них — по курице, рушнику да братцу никчемушному.
Бабы, что с них взять.
От горя Антошка и отправился в корчму, где давно уж облюбовал себе уголок, вроде как работать, ибо был грамотен, благо, батюшка еще в те далекие годы Антошкиной юности оказался в достаточно мере черствым и стойким, а потому грамоту вколотил ремнем, через задницу. Все надеялся, что Антошка в люди выбьется.