Императрица сделала паузу, осмотрела своего собеседника с ног до головы и добавила:
– И, насколько нам известно, Павел Адамович, вы к такому образу боевых действий подходите наилучшим образом. Так что езжайте немедленно – ваша слава вас уже ждет. А мы останемся здесь и будем молиться и за вас, и за своего супруга, и за всех русских воинов, которые будут драться с жестоким супостатом.
Когда генерал фон Плеве вышел, воодушевленный и окрыленный, императрица со вздохом посмотрела на супруга и сказала:
– И ты поезжай, Сашка, а мы здесь с Павлом Павловичем останемся делать большой полити́к. Босфор и Дарданеллы по итогам этого дела должны непременно отойти к России, и в том я могу положиться только на тебя. Подобное более свершить некому. В тот момент, когда мы начнем ломать империю Габсбургов и Второй Рейх дядюшки Вилли, никакого удара с юга по нам последовать не должно, и морское сообщение Одесса-Марсель обязано действовать бесперебойно. И ты уж береги себя там, не оставь меня молодой вдовой с дитем на руках, ведь наше счастье с тобою так сладко, что я уже три года не могу прийти в себя от счастья.
– И я тебя тоже очень люблю, Оля, – сказал князь-консорт, непроизвольно оправляя мундир. – Не беспокойся, все будет как надо, вернемся мы по домам с победой и непременно живыми…
Сказав это, князь-консорт тоже вышел – и императрица знала, что мысленно он уже там, на войне, где грохочут залпы и рвутся бомбы, а морская пехота волнами выплескивается на чужой берег, чтобы во славу Отчизны одержать над врагом победу. Ей же, как и другим женам русских воинов, остается только ждать и молиться, потому что на войне, бывает, погибают даже генералы.
25 июля 1907 года. Стамбул. Дворец султана Долмабахче.
Когда императрица Ольга говорила, что султан Абдул-Гамид готов напасть на Болгарию немедленно и без объявления войны, она не ошибалась и не преувеличивала. Крыса, загнанная в угол, тоже порой готова кинуться на своего мучителя и убийцу.
Пощечина его султанскому величеству Манифестом Михаила Четвертого о восхождении на болгарский престол и в самом деле получилась хлесткая: голова у Абдул-Гамида мотнулась от плеча к плечу. Последний раз его так унижали только в несчастном 1878 году, когда русские армии находились в одном дневном переходе от беззащитного Стамбула. И вот теперь они вернулись – еще более грозные и решительные, а в империи осман повсюду видны признаки упадка, Больной Человек Европы задыхается в миазмах собственного гниения, армия охвачена брожением, а те страны, что прежде были Турции союзниками, потеряли к ней былой интерес. И даже Германия, еще совсем недавно обхаживавшая Стамбул в поисках союзника против набирающего силу русского медведя, скорее всего, предпочтет остаться в роли зрителя, улюлюкая с галерки сражающимся на арене бойцам.