Во-вторых – турецкая армия, основа османского режима, охвачена брожением. Молодые образованные офицеры в отсутствие либеральной интеллигенции заняли ее место и жаждут для своей страны демократических реформ, а для себя – политической власти. Султан с радостью поотрубал бы все слишком умные головы разом, но в таком случае некому будет сражаться с русскими. В России ситуация с внутренним положением более-менее выровнялась; власть русской императрицы крепка и она не боится вступить в схватку чтобы победить. Битый смертным боем японский микадо тому свидетель. В Санкт-Петербурге уже, несомненно, составили список территориальных приращений по итогам этой войны, включающий в себя не только самоочевидные Черноморские Проливы, а также земли на Кавказе и Причерноморье с армянским и греческим населением. Планы царского правительства должны идти дальше, и в них не может быть места сохранению турецкой государственности. По крайней мере, так кажется султану Абдул-Гамиду, исповедующему принцип: «Государство – это я».
Но, несмотря на отсутствие реальной международной поддержки и отвратительное состояние армии и флота, ярость затмевала султану глаза. Узнав о ярком демарше нового болгарского монарха, несомненно, ощущающего за спиной поддержку многомиллионной русской армии, он вызвал к себе на совещание сераскира (главнокомандующего всей турецкой армией) Мехмеда Реза-пашу, а также Великого Визиря Мехмеда Ферида-пашу и министра иностранных дел Ахмеда Тевфика-пашу. При этом следует отметить, что два последних государственных деятеля отнюдь не были османами. Великий визирь по происхождению был турко-албанцем, а министр иностранных дел – крымским татарином из рода Гиреев, чьи предки бежали в Оттоманскую Порту от ярости русского оружия. Собственно, а чего такого особенного могли сказать своему султану эти несчастные? О чем-то он знал сам, а о чем-то хотя бы догадывался. Османская империя разорена, торговля в упадке, дехкане бедствуют, а армейские офицеры и полицейские чиновники уже полгода не получали жалования, ибо в казне нет даже бумажных денег. Государство османов охвачено смутой и неустройствами, в Западной Румелии и Фракии неверные восстали против власти султана. Впрочем, как раз об этом министры и не говорили, ибо так быстро можно лишиться головы.
– Мой господин, – кланяясь, сказал султану Ахмед Тевфик-паша, – в грядущей войне мы не сможем ни на кого рассчитывать. Франция и Британия вступили в союз с Российской империей, Германия озабочена собственными проблемами и предупредила императора Франца-Иосифа, что если тот не подвергнется нападению России, а сам станет инициатором военных действий, то не сможет рассчитывать на поддержку со стороны германских гренадер. Красная черта, которая будет обозначать вступление Германии в войну – это объявление в России всеобщей мобилизации, чего не потребуется в том случае, если русские выступят против Османской империи.