3 августа 1907 года, вечер, Австро-Венгерская империя, Вена, замок Шёнбрунн.
Император австрийский, король венгерский и прочая, прочая, прочая Франц-Иосиф Первый (77 лет).
Нота германского МИДа «в защиту христианских народов Оттоманской Порты» прозвучала для венских деятелей неприятным диссонансом, будто гвоздем провели по стеклу. Франц-Иосиф и его присные, грешным делом, ожидали, что Берлин осудит всю эту русскую затею, и в первую очередь скоротечный разгром Румынии. Но в заявлении Генриха фон Чиршки о Румынии и румынах не прозвучало ни полслова, зато все оно, от начала и до конца, оказалось посвящено зверствам религиозных фанатиков-изуверов над мирным христианским населением изначально турецких земель. На фоне этой речи фактически незамеченным осталось сообщение, что новейший броненосный крейсер «Шарнгорст», еще проходящий цикл испытаний перед окончательной приемкой в состав флота, но уже с полностью сформированной командой, возглавил германский крейсерский отряд, направляемый с миссией спасения к берегам Турции.
Императору Францу-Иосифу были глубоко безразличны как турецкие христиане, так и тамошние же религиозные фанатики, но, выступая в защиту первых и осуждая вторых, германский МИД как бы солидаризировался с политикой Санкт-Петербурга, а не Вены. Такие заявления могли предвещать утрату интереса Берлина к альянсу с Веной, а также последующие тектонические сдвиги в германской внешней политике, сулящие австро-венгерскому императору весьма неприятные последствия. Маневры берлинских политиков могли означать все что угодно, вплоть до разрыва австро-германского союза…
Чтобы получить разъяснения и обсудить ситуацию и возможные решения, Франц-Иосиф вызвал к себе министра иностранных дел Алоиза фон Эренталя. А тот до своего господина взял и попросту не доехал. В середине пути, когда карета министра только проехала мимо вокзала Вестбанкхоф, прогремел чудовищный взрыв, от которого во всех окрестных домах со звоном повылетали стекла. Исходя из предварительного рапорта полиции, мощный заряд взрывчатки был заранее заложен под днище кареты и приведен в действие неизвестным современной науке способом. Самого министра разорвало в клочья, кучер получил тяжелые ранения, форейтор (верховой на упряжке цугом) был контужен, а слуга на запятках оказался мертв, несмотря на то, что на его теле нашлось всего несколько царапин.
Впрочем, нечто подобное было ожидаемо. Незадолго до этого стало известно, что после получения сведений о причастности министра иностранных дел к заговору по устранению русской императрицы и ее приближенных российская госбезопасность включила господина Эренталя в список персон, подлежащих устранению насильственными способами, наравне с боевиками экстремистских организаций. Так сказать, в соответствии с принципом «как аукнется, так и откликнется». Так что император даже повелел своему верному слуге носить противопульный панцирь, а его карету изнутри дополнительно обшили стальными листами для защиты от револьверных пуль. Но ни панцирь, ни эрзацблиндирование господина Эренталя не спасли. И теперь Австро-Венгрии был нужен новый министр иностранных дел, а императору Францу-Иосифу следовало понять, что ему делать теперь, когда грубая игра перестала идти в одни ворота.