– Скобелев за такое шкуру спустит! – покачал головой Дмитрий, заметив, как злорадно блеснули глаза Карима, но спорить больше не стал, тем более что его внимание отвлек бегущий к ним Шматов.
– Дмитрий Николаевич, – почти кричал запыхавшийся денщик, – вы куда?
– Ты глянь, какой резвый! – покачал головой Будищев. – Неужели выздоровел?
– С божьей помощью, – кивнул запыхавшийся Федор. – А вы никак на охоту?
– Типа того.
– Я с вами!
– Извини, дружище, нет времени. Хотя…
С этими словами Дмитрий наклонился к приятелю и что-то прошептал ему на ухо. Простецкая физиономия Шматова на мгновение застыла как маска, после чего он с явной неохотой отступил.
– Будищев, вы едете?
– Теперь-то я вас уж точно одних не отпущу, – проворчал прапорщик, пришпоривая доставшуюся ему лошадь.
Перед выездом из лагеря случилась небольшая заминка. Путь их маленькой кавалькаде преградил караул из недавно прибывших с Кавказа солдат, еще не знавших местных раскладов.
– Осмелюсь спросить о цели путешествия, ваше высокоблагородие? – почти выкрикнул юный подпоручик, попытавшись придать себе ка можно больше внушительности при виде подполковника.
– Небольшая прогулка, милейший, – с видом владетельного князя перед камердинером отвечал ему Мамацев.
– Но лагерь запрещено покидать без конвоя! – попытался остаться непреклонным молодой человек, но тут в дело вступила тяжелая артиллерия…
– Господин капитан, – очаровательно улыбнувшись, обратилась к нему Екатерина Михайловна. – Дело в том, что моя лошадка немного застоялась и ей просто необходима маленькая прогулка. Вы же не станете возражать против такой малости?
– Но я не капитан, – пролепетал совершенно обескураженный юноша.
– Ах, простите меня, глупую, – тут же повинилась барышня, – я должна была догадаться, что такой бравый военный должен быть не менее как майором! Но я, к сожалению, совершенно не разбираюсь в эполетах…
– Ну что вы, – окончательно смешался подпоручик, покраснев при этом как вареный рак.
– Но вы же не станете наказывать всех нас за мою оплошность?
– Конечно же нет! – горячо воскликнул раненный в самое сердце офицер, и кривая жердь, игравшая роль шлагбаума, поползла вверх.
Получив разрешение, их маленький отряд чинно продефилировал мимо, причем если сестры милосердия подарили начальнику караула благосклонные улыбки, то взгляд Мамацева выглядел менее дружелюбным.
– Не извольте беспокоиться, господин поручик[31], – счел нужным сказать на прощание молодому человеку Студитский. – Мы недалеко, да к тому же все вооружены и с нами солдат.
– Конечно-конечно, – с мечтательной истомой во взгляде отвечала ему жертва стрел Амура.