– Как прикажете это понимать? – растягивая каждое слово, процедил он.
– Виноваты, – с явным раскаянием в голосе, но вместе с тем твердо отвечал ему Мамацев.
– То-то, что виноваты! Да только не вы один.
– Никак нет, ваше превосходительство! Я был старшим в чине, мне и отвечать за случившееся.
– Не беспокойтесь, за этим дело не станет, – раздувая ноздри от гнева, посулил ему командующий.
– Прошу прощения у вашего превосходительства, – поспешил вставить свои пять копеек Студитский, – но как начальник госпиталя, именно я несу ответственность за персонал и находящегося на излечении Каримхана Мервского.
На лице Скобелева было ясно написано «Ты-то куда лезешь!», но выгораживать друзей было не в его правилах.
– Будьте покойны, господин доктор, ваша деятельность получит должную оценку!
– Ваше превосходительство, господин генерал, Михаил Дмитриевич, миленький, – внезапно затараторила Катя Сутолмина, прижав руки к пышной груди. – Это я во всем виновата, я уговорила Дмитрия Осиповича, то есть господина полковника Мамацева, устроить нам прогулку. А он так любит меня, что просто не смог отказать. Не надо его наказывать, прошу вас! Ведь нас спасли и никто не пострадал… то есть мой Димочка, конечно, ранен, но ведь не сильно?
Все это было сказано так быстро и таким умоляющим голосом, что генерал-адъютант на секунду смешался. Скобелев, конечно, интересовался дамами и не чурался их общества, но… никогда не понимал. Он вообще считал, что военному не должно заводить семьи, поскольку все мысли настоящего солдата должны быть заняты службой, а разве так бывает, когда рядом с тобой такое ветреное, непостоянное, иной раз даже неразумное, но при этом столь прекрасное существо?!
– Мадемуазель, – начал он, прочистив предварительно горло и тщательно подбирая слова, – вы себе не представляете, как я рад, что текинцам не удалось захватить вас с баронессой, с тем, дабы продать в гарем какому-нибудь местному сердару, или как их там называют!
– Вы правы, Михаил Дмитриевич, – мягко заметила мадемуазель Штиглиц, – это было непростительное ребячество с нашей стороны, и нам очень стыдно являться причиной вашего беспокойства.
– Что, вы тоже хотите объявить себя виновницей этого происшествия? – не без яда в голосе поинтересовался генерал. – Может, кто-нибудь еще готов взять на себя ответственность?
С этими словами его взгляд остановился на Будищеве. Дмитрий все это время стоял немного в стороне, вытянувшись во фрунт, или же, говоря более привычным ему языком – по стойке смирно. Скобелев некоторое время давил непонятного прапорщика взглядом, но тот, казалось, не чувствовал ни малейшего неудобства. Это было непривычно, даже можно сказать раздражало. Но, как ни крути, именно он вовремя вызвал на подмогу охотников, да и сам отличился. Кстати, не в первый раз.