– В том, что он бывает крайне не воздержан на язык. Помните дело 23 декабря?
– Это когда погиб генерал Петрусевич?
– Вот именно.
– Но ведь Будищева там не было?! Более того, вполне вероятно, драгуны Булыгина[58] не подверглись бы такому безжалостному разгрому, если бы с ними были наши митральезы.
– Именно так он и сказал после боя, а потом его слова передали полковнику Арцышевскому.
– Тогда понятно.
Уже темнело, когда вернулся перепачканный пороховой гарью и грязью Будищев. Тяжело опустившись на землю рядом с норой Майера, он положил рядом футляр с винтовкой и тяжело вздохнул.
– Вы не ранены? – обеспокоенно поинтересовался гардемарин.
– Нет, – помотал головой прапорщик. – Просто устал.
– Как «охота»?
– Так себе. Текинцы после обеда будто вымерли. Я им всех часовых перестрелял, а они хоть бы хны.
– А ведь они что-то затевают, – насторожился Шеман.
– Пожалуй. Знать бы еще что?
– Очевидно, вылазку. Вы есть будете?
– О да. Только ради всего святого, дайте умыться!
– Абабков! – велел Майер. – Принеси их благородию воды.
– Сей секунд! – сделал оловянные глаза вестовой и бросился выполнять распоряжение.
Вода, принесенная им, неожиданно оказалась теплой, а в придачу к ней полагался изрядный кусок мыла, благоухающего каким-то восточным ароматом, и почти чистое полотенце.
– Ты где пропадал? – спросил у матроса Дмитрий, покончив с водными процедурами.
– В госпитале лежал, – с трагическим видом поведал Абабков. – Потому как я был наскрозь ранетый!
– Вот даже как!
– Так сами, небось, знаете, господин прапорщик, что у нас как кровь проливать за отечество, так одни, а как кресты давать, так кому-то иному!
– Ишь ты, – ухмыльнулся Будищев, хорошо знавший, что храбрость не входит в число добродетелей вестового.
– Обидно! – даже немного всхлипнул матрос, страстно желавший украсить свою голландку[59] крестом, но при этом упорно избегавший передовой.
– Как я тебя понимаю, братан! – сочувственно отозвался Дмитрий. – А не хочешь ли пойти ко мне в пулеметчики? Гадом буду, но все мои по окончании похода станут георгиевскими кавалерами! Ну, те, кто выживут, конечно.
– Покорно благодарю, – поежился от подобной перспективы Абабков. – Только на кого же я их благородие господина Майера брошу? Ить он пропадет без меня, ровно дите малое!
– И то верно, – ухмыльнулся Будищев.
– Ну, где вы там? – крикнул ему гардемарин. – Ваш ужин уже неоднократно остывал и новой поджарки просто не выдержит!
– Ничего страшного, я такой голодный, что того и гляди от твоего вестового кусок откушу, а он опять в госпиталь удерет.
– Я ему удеру! – рассвирепел моряк. – Будь моя воля, он бы у меня линьков