Новичка ведут в камеру, снова слышится лязг засовов, замков и ключей, он переступает порог, и за ним захлопывается дверь. Он останавливается тут же у дверей в полном душевном упадке; как во сне он видит устремленные на него взгляды «шпаны», зашевелившейся при его появлении, пред ним совершенно новая обстановка, нары, мрачные стены, решетки. Его охватывает удушливый, особенный тюремный запах. Долго он стоит так у дверей, как истукан, пока, наконец, не придет несколько в себя, не соберется с мыслями. Но нередко бывает, что бедняга стоит у порога, держа одной рукой шаровары, а другой шапку, целый день до ночи, пока не обессилеет. Свалившись, он засыпает тяжелым сном тут же на полу. Утром его будят грубо; он подымается, плетется по камере и скоро ложится где попало, в другом углу, и снова засыпает. Его через некоторое время опять подымают, говорят что-то, ругают, посылают обедать, но несчастный молчит, смотрит куда-то вдаль, и через несколько минут его опять видят где-нибудь спящим. Так проходит день, другой. Он не пьет, не ест, и тогда уже арестанты оставляют его в покое. «Спит», — говорят они. Они знают, что означает такой сон. На третий день несчастного перевозят в тюремную больницу.
Иной же, придя в себя, подвигается ближе к нарам, боязливо оглядываясь. С опаской он становится около нар. Тут к нему подходит кто-либо из «шпаны», спрашивает, почему он держит руку около живота и не положит шапки. Смешавшись, новичок объясняет наивно, что нет шнурка. Тогда ему предлагают купить шнурок или даже за деньги предлагают переменить шаровары. Если он может заплатить и «шпана» узнает, что в конторе остались его деньги или что у него есть в городе родственники, жена, которые ему принесут деньги, новичку сейчас же дадут место на наре, и при желании он может приобрести и другую шинель, а старую подстелить на наре, купить чайник и т. д. Иному арестант предлагает поместиться около него, затем дает любезно чашку чаю, скручивает ему папиросу и т. д. Новичок рад доброму человеку, думает, что он питает к нему участие, сочувствует ему, угощает и бывает весьма неприятно разочарован, когда добрый человек затем начинает требовать от него плату за чай, за папиросу и за место, которое он ему якобы уступил.
Если постепенно «шпана» удовлетворится поведением нового товарища и он им понравится, все пойдет хорошо. Скоро он сделается своим человеком, «сблатуется», и из него выйдет заправский арестант. К новичку, который и денег мало имеет, и вообще выглядит «жиганом», подойдет, бывало, арестант и начнет расспрашивать, кто его отец, мать, имеет ли жену, что он украл и т. д. в этом роде. Иной все рассказывает откровенно, не скрывает, и его с интересом слушают, советуют, разбирают дело. Другой же начнет божиться, клянется, крестится и отказывается, как он делал это в участке, что он не крал, он невиновен, он честный человек и т. д. Ужасно не любят таких субъектов арестанты. Хлопнут его раз, другой по физиономии и начинают ругать. «Ты что это, с судебным следователем разговариваешь? — говорят обидчиво опешившему от неожиданности арестанту. — Раз ты честный человек, чего ты сюда пришел, здесь нет честных людей!» И снова начинается потасовка.