— Что он может сделать? Без магии, он обычный мальчишка, — презрительно бросил наемник.
Женщина улыбнулась.
— О-о, поверь мне, и без магии, этот юноша довольно опасен. Его с детства обучали убивать. Так ведь? — она взглянула мне прямо в глаза. — Сколько жизней ты уже забрал, принц? Сколько крови уже пролил?
— Нисколько, — хрипло выдохнул я.
Она рассмеялась.
— В реальности может быть. Но ведь мы говорим о другом.
Проклятье, она действительно одна из нас. Из тех, кто относился к клановой элите.
— Да, я знаю о «наведенных грезах». Сама через это прошла. Неприятное, но необходимое действие, на пути взросления каждого потомка первых властителей магии.
Наемник недоуменно нахмурился, он не понимал, о чем речь. Женщина полуобернулась к нему.
— Всех, у кого в жилах течет древняя кровь, готовят особым образом. И делают это с раннего возраста. Уже в десять лет каждый из нас умел убивать. Не в плане навыков, хотя они тоже прививались, а в плане психики. Детскую личность сначала ломают, а затем воссоздают заново по специальным лекалам. Это делается через особые заклинания, называющиеся «наведенными грезами». После такой обработки любой из наследников старой семьи в случае необходимости сможет убить человека. Без сомнений и без колебаний.
Полученная информация произвела на командира Ловчих должное впечатление, теперь он смотрел на меня с настороженностью бывалого воина, понимающего, что порой за безобидной внешностью может скрываться матерый хищник.
— Так готовят всех детей в кланах? — уточнил он.
Женщина качнула головой.
— Нет, только избранных. Процесс очень долгий и трудоемкий, — она вновь взглянула на меня: — Власть не терпит слабость. Так?
И вновь по полутемной комнате рассыпался тихий смех.
— Не обманывайся, перед тобой не ребенок, а живое оружие. Результат многовековой евгенической программы, венец Линии Крови. Не мерзко ощущать себя продуктом родовых программ? — женщина смотрела в мое лицо не отрывая взор.
— А тебе? — я решил вернуть оскорбление.
Плевать, хотели бы убить — давно бы убили.
Она перестала смеяться, молча подошла ближе, тонкий палец ткнулся в стилизованное изображение кречета на рубашке и медленно пополз вверх, пока не уперся острым ногтем в мой подбородок.
— Не дерзи, малыш.
Во мне всколыхнулась ярость, в ее голосе, в ее обращении чувствовалась пренебрежение. Так относятся к безобидным зверушкам, не принимая всерьез.
Ярость росла, требуя выхода. Воздух пошел рябью, послышался глухой треск, волны невидимой энергии прокатились по комнате.
Стоявшие у дверей часовые заволновались, оружие в руках наемников дернулось, принимая боевое положение для стрельбы.