Илай Хантер вздохнул и обернулся. Волонтеры вовсю готовились к предстоящей вылазке в чащобу: распределяли по своим огромным рюкзакам снаряжение, проверяли свертки с палатками, рассовывали по карманам запасные батарейки для фонарей.
Затем, выстроившись в шеренгу, они по очереди подходили к автомобилю шерифа, брали из его рук большие бумажные пакеты, доверху забитые каким-то хламом, ставили подпись в бланке напротив своей фамилии, и спешили обратно под каскад сосен, чтобы сложить тяжелые тюки поверх осыпавшихся сухих иголок.
Атмосфера вокруг давила своей мрачной угрюмостью. По лицам собравшихся Хантер отчетливо осознавал, что уже никто из них не верил в счастливый финал.
– Но ведь они действительно могли просто заблудиться, – немного подумав, возразил длинноволосый помощник детектива. – Могли угодить в беду, умереть от голода или отравления, выпив загрязненной воды. Почему вы полагаете, мистер Хантер, что на Эдварда и Анну было совершено нападение?
– Потому что за месяц поисков шерифу не удалось найти никаких следов в лесу. Когда люди в панике мечутся по зарослям, стараясь найти выход, они оставляют после себя больше хаоса, чем взбешенный кабан. Все это выглядит как умелая мистификация.
– Может быть, они сумели найти укрытие и оставались в нем все это время, – с надеждой в голосе протянул индеец. – Возможно даже, что они все еще живы и скрываются там.
– Кваху, – мужчина в серой шляпе устало закатил глаза. – Неужели ты в самом деле веришь в то, что эти двое торчат больше месяца в лесу в укромном шалаше, попивая воду из родника и питаясь дарами природы?
По смуглому лицу индейца скользнула тень обиды. Он едва заметно пожал плечами, застегнул свою толстую набивную куртку до самого верха и проговорил:
– Просто вы боитесь верить в хорошее, мистер Хантер. Как только расследование заканчивается плохо, вы теряете всякую надежду и надолго становитесь пессимистом. Вам нужно время, чтобы оправиться после убийства Карен Шейн.
Окончив фразу, индеец едва заметно подмигнул детективу и двинул к группе волонтеров, которые, обступив плотным кольцом фигуру шерифа, выслушивали его последние наставления.
Вздохнув, Илай Хантер запрокинул голову к непроглядно-черному небу. Густые смолянистые облака будто бы немного рассеялись, однако сверху по-прежнему лил редкий ледяной дождь. Ночной ветер, свирепо завывавший свою заунывную песнь среди верхушек огромных сосен, то и дело вдруг принимался жалобно подвывать, словно голодный койот.
В воздухе у въезда в резервацию сильно пахло мокрой хвоей, промерзшей сырой землей и чем-то, отдаленно похожим на замшелую кожу.