Во-вторых, среди представителей партийной верхушки не было профессиональных экономистов, способных реально представить себе, с какими трудностями столкнется страна в ходе осуществления преобразований. Николай Рыжков обладал опытом советского хозяйственника, Вадим Медведев был советским политэкономом, но ни «красные директора», ни «красные профессора» не обладали знаниями, необходимыми для работы в условиях перемен. Более того, этими знаниями не обладали даже советские академики, являвшиеся скорее администраторами от науки, чем настоящими учеными, знакомыми с опытом зарубежных реформ и достижениями западной науки, эти реформы проанализировавшей. Между руководством страны и реальной наукой существовал огромный разрыв. Привлечь к консультированию члены политбюро ЦК КПСС могли только академиков и членов-корреспондентов АН СССР, которые были им известны. И это обрекало перестройку на то, чтобы учиться на собственных будущих ошибках, а не на чужих.
В-третьих, руководители страны были, по всей видимости, психологически не готовы к тем масштабам перемен, которые реально требовались Советскому Союзу. Ведь даже человек, исходящий из представлений, что «так жить нельзя», далеко не всегда готов будет изменить свою жизнь, если поймет, насколько трудной и опасной станет она на пути к светлому будущему. Идеология шестидесятничества и отсутствие серьезных знаний о состоянии дел в обществе, рыночной экономике, процессе реформирования хозяйственной системы настраивали лидеров перестройки на мысль о том, что трансформация едва ли будет существенной. Требуется что-то подправить в управлении страной, существенно подтянуть дисциплину, вложить ресурсы в развитие… а дальше все быстро наладится. Когда же выяснилось, что при подобном подходе ситуация скорее ухудшается, чем улучшается, некоторые руководители растерялись и стали откровенно тормозить преобразования, откладывая необходимые для реформ меры на неопределенное будущее под тем предлогом, что страна пока еще не готова к переменам, следует досконально изучить новые обстоятельства, а осуществлять на практике можно лишь те меры, которые не приведут к ухудшению жизни советского народа.
Весь этот комплекс обстоятельств обусловил то, что на начальном этапе перестройки не только серьезных экономических реформ, но даже собственно перестроечных мер не осуществлялось. Популярность Горбачева была связана с тем, что он заявил о необходимости говорить правду400. А провозглашение так называемого курса ускорения социально-экономического развития означало скорее интенсивное использование уже сложившихся к тому времени подходов, а не разработку новой эффективной стратегии преобразований. Ускорение предполагало, что лучше должны функционировать важнейшие факторы производственного процесса – средства производства и рабочая силы. Для того чтобы повысить эффективность средств производства, предполагалось оснащать предприятия новой техникой. Газета «Правда» пестрела статьями о развитии машиностроения