, а их критики отмечали, что эти события были результатом промахов их авторитарных соперников
167. Однако в ходе дискуссий о том, «кто виноват» в сохранении или крушении авторитаризма – режим или оппозиция, – почти не уделялось внимания стратегическому взаимодействию внутри этих групп акторов и между ними как участниками одной и той же (повторяющейся) игры. Если бы на это обратили внимание, уменьшился бы риск разочарования ученых и экспертов в результате не оправдавшихся из‐за провала демократий надежд, особенно в случае модели «плюрализма по умолчанию». Важно отметить, что неудачи авторитарного «дрейфа» (как в Украине при Януковиче) еще не ведут к демократии сами по себе. Причина здесь не только в том, что «демократия – это система, где партии проигрывают выборы»
168, а политики склонны искать различные способы, чтобы избежать смены власти электоральным путем, о чем красноречиво свидетельствует опыт постсоветской России
169. Дело еще и в том, что развитие демократии становится необратимым лишь тогда, когда она создает условия для полноценной ротации правящих элит, а не «картельных соглашений» о частичной перетасовке «выигрышных коалиций», как в Украине или Молдове
170. Как убедительно показали Нил Абрамс и М. Стивен Фиш в своем исследовании «истории успеха» Эстонии, именно эти условия стали ключом к ее достижениям после распада СССР
171. Однако у большинства постсоветских акторов нет стимулов для построения демократии, поэтому в условиях «плюрализма по умолчанию» они способны в лучшем случае не допустить установления авторитаризма: в такой ситуации, если пользоваться определением Олсона, демократия возможна, но не обязательно практикуется. Эти оговорки лишь усиливаются происходящим в последние годы подрывом демократических практик в некоторых посткоммунистических государствах, например в Венгрии
172.
Позитивный (а не нормативный) научный подход может помочь избежать неоправданных надежд по поводу потенциала демократических изменений и в то же время, что еще важнее, чрезмерной демонизации авторитарных лидеров. В особенности это относится к Путину, которого ученые аналитики часто изображают как всесильного и непобедимого актора-«супермена», напоминающего персонажей шпионских фильмов или детективных романов173. Конечно, ни в коем случае нельзя недооценивать политические последствия «обучаемости» авторитарных лидеров в постсоветской Евразии174, равно как и способности и навыки автократов в других регионах мира175. Тем не менее авторитарные лидеры, несмотря на бóльшую свободу принятия решений и выбора тактики, чем у их демократических коллег (а возможно, как раз из‐за этого), подвержены многочисленным стратегическим просчетам и тактическим ошибкам. Печальная история Януковича, разрушившего собственную «выигрышную коалицию» до и во время Евромайдана