.
В России, Украине, Молдове, где к началу 1990‐х годов сложились влиятельные массовые демократические движения, вектор политических изменений был направлен в сторону осуществления демократических и рыночных реформ. В том же направлении начиналось национально-государственное строительство и в республиках Закавказья (Южного Кавказа), а также в Киргизии и Таджикистане. В одних странах такой направленности перемен активно способствовала демократически ориентированная национальная интеллигенция, видевшая путь к процветанию своих стран только через усвоение опыта и стандартов западного капитализма, основанного на открытой рыночной экономике и политической демократии. В других странах выбор в пользу демократических перемен обусловливался их неоднородностью, географическими (Киргизия) и субэтническими расколами (Таджикистан). То, что западная модель стала ориентиром развития для столь разных по уровню развития и историко-политическим традициям государств, в то время было вполне понятно. Это была эпоха, по известному определению Фрэнсиса Фукуямы, «конца истории», когда либерально-демократическая система, наиболее последовательно воплотившаяся в государствах Запада, повсеместно считалась эталоном, универсальным ориентиром развития, которому рано или поздно будут следовать все страны мира197.
Правящие элиты Казахстана, не испытывавшие сильного давления со стороны общественных движений, выбрали свой, технократический путь трансформации, который сочетал доставшийся в наследство от советской эпохи авторитаризм с курсом на рыночную модернизацию экономики и внешнеполитическую открытость. В Узбекистане, где гражданские структуры были еще слабее, и Туркменистане, где они практически отсутствовали, новые элиты установили жесткие авторитарные режимы, сохранив в целом государственные экономики и сведя рыночные изменения к минимуму. К тому же в Узбекистане существовали определенные угрозы активизации исламистских группировок, что позволяло властям обосновывать укрепление авторитаризма задачами сохранения стабильности и светского характера государства.
При этом в момент распада СССР правящие круги Казахстана, Узбекистана и Туркменистана, по-видимому, испытывали сомнения в собственной способности обеспечить независимое развитие своих стран и поэтому до конца поддерживали стремление ослабевшего союзного центра сохранить Советский Союз.
Белоруссия оказалась единственной республикой в европейской части бывшего СССР, не проявившей стремления ни к независимости, ни к рыночным реформам. Тому было несколько причин. Национальная идентичность и национальное самосознание белорусского народа были развиты слабее, чем в других республиках. Экономически Белоруссия играла роль сборочного цеха в Советском Союзе, уровень жизни населения республики по советским стандартам был высоким. Поэтому серьезных мотивов к выходу ее из состава СССР у основной массы населения не было. Это объясняет, почему в Белоруссии и после распада СССР в течение длительного времени сохранялись основы советской системы, особенно в экономике.