В массовом сознании советских людей отсутствовали ценностные предпосылки демократических перемен, что серьезным образом сказалось на их осуществлении. Проводившаяся Михаилом Горбачевым политика гласности привела к информационной открытости советского общества, которое неожиданно для себя узнало, что десятилетиями внедрявшиеся в его сознание мифы об угнетении и плохой жизни массовых социальных слоев, «трудящихся» в капиталистических странах, и об отсутствии там истинной демократии совершенно не соответствуют действительности. Напротив, оказалось, что уровень жизни «простых людей» в этих странах гораздо выше, чем в СССР, а их права надежно защищены законом, в то время как в Советском Союзе его народ фактически был лишен многих прав и свобод – слова, собраний, печати, совести. Не могли советские люди и свободно выбирать в органы власти тех, кого бы им хотелось. Осознание реалий современного мира быстро привело к делегитимации советского строя. Граждане СССР в массе своей захотели перемен, захотели жить как при развитом капитализме, в первую очередь потому, что именно этот общественный строй мог обеспечить высокий уровень жизни. Тем более что как реформаторы в КПСС, так и демократическая оппозиция советской системе неустанно доказывали: благодаря «огромным богатствам» (имелись в виду главным образом природные ресурсы) переход к высокому уровню жизни, как в США и Западной Европе, будет легким и недолгим. Поэтому антикоммунистическую революцию в СССР августа 1991 года, во многом спровоцированную путчем консерваторов в руководстве КПСС, следует рассматривать прежде всего как революцию потребителей198.
Представления о возможности скорого наступления эры благополучия активно поддерживались и руководством России в первые годы рыночных реформ. Тем самым президент Борис Ельцин и правительство реформаторов, чувствуя неустойчивость своей базы поддержки, пытались привлечь на свою сторону те слои, которые в русле традиционной русской политической культуры были склонны надеяться на чудо, на мгновенные перемены к лучшему, полагая, что благополучие может быть достигнуто само собой, без особых усилий. Судя по всему, такие представления в какое-то время разделял и Борис Ельцин. В октябре 1991 года, на V Съезде народных депутатов РСФСР, представляя программу реформ, он заявил, что политика «шоковой терапии» уже через полгода приведет к выздоровлению российской экономики и социальной сферы199.
Однако последующее развитие событий, когда осуществление реформ столкнулось с неизбежными социальными издержками переходного периода, когда стало понятно, что достижение высокого уровня жизни для большей части граждан в обозримой перспективе отнюдь не гарантировано, привело к быстрому разочарованию большинства в ценностях демократии и либерального капитализма. В разных странах постсоветского пространства снова стали набирать силу патерналистские настроения, начал складываться запрос на лидеров, способных «позаботиться о простых людях», прежде всего на «крепких хозяйственников». Этот запрос окончательно формируется к концу 1990‐х годов. Он совпал и с изменениями в позиции правящих элит, которые, получив контроль над ключевыми активами национальных экономик, сосредоточили усилия на закреплении своей власти и влияния