.
Именно этническое понимание нации, несмотря на официальные заявления и документы, легло в основу национально-государственного строительства в большинстве постсоветских стран. В их внутренней политике этнический национализм наиболее ярко проявлялся в сферах образования, культуры и государственного управления. Правда, степень влияния этнического национализма на внутреннюю политику ННГ была различной на разных этапах их существования – от весьма мягкой формы (Украина до 2014 года) до жестких проявлений, свидетельствовавших об установлении этнократии (Грузия в период президентства Звиада Гамсахурдиа, 1991–1992). При этом чем последовательнее проводился курс на этнизацию политики, тем чаще правящий режим апеллировал к истории и традициям, тем более закрытой он хотел сделать свою страну. В этом контексте уместно привести сделанное американским исследователем Парагом Ханной сравнение между политикой Казахстана, где вплоть до последнего времени проводилась политика умеренного использования этнического фактора в строительстве национальной государственности, и Узбекистана. По словам Ханны, «если президент Казахстана Назарбаев стал культивировать устремленный в будущее тюркский ренессанс, то Каримов (президент Узбекистана. – А. Р.) фактически сделал упор на обращенную в прошлое национальную самобытность под стягом Тамерлана <…> Правда, в отличие от Тимура, который устремлял караваны во все стороны света, дабы углубить связи с Китаем, Аравией и Индостаном, Каримов практически закупорил свою страну, полностью перекрыв новый „шелковый путь“ и жестко обходясь с собственными гражданами»202.
Другая черта этнического национализма в постсоветских странах заключалась в том, что чем заметнее он проявлялся в тех или иных внутриполитических сферах, тем сильнее становились авторитарные тенденции в политике правящего режима.
Но если во внутренней политике постсоветских стран прослеживалась разная степень ее этнизации, то на международной арене этнический национализм, провозгласивший своим лозунгом преодоление колониального прошлого, стал универсальным средством в руках правящих элит ННГ в их усилиях по укреплению национальной независимости. Практически все страны постсоветского пространства действовали по формуле: чем дальше от Москвы, тем больше национальной государственности. Из этого правила было только одно исключение – Белоруссия. На протяжении длительного периода эта страна придерживалась противоположного подхода: чем ближе к Москве, тем больше национальной государственности. Это объяснялось общей слабостью белорусского национализма, длительным доминированием в сознании как элит, так и массовых слоев населения настроений в пользу тесного союза с Россией. Такие настроения вплоть до последнего времени позволяли правящему режиму в Белоруссии твердо рассчитывать на заемные российские ресурсы для поддержания национальной экономики в рабочем состоянии, в строительстве национальной государственности. Однако по мере ее укрепления такие подходы в политике Белоруссии в 2010‐х годах стали заметно ослабевать, и на международной арене официальный Минск стал в меру своих возможностей склоняться в пользу проведения многовекторной политики, отказываясь от односторонней ориентации на Россию.