— А вот что нам надо! — из толпы вышел Волков.
— Василий Сергеев! Адвокат! — обрадовались рабочие. — Ты скажи ему! Заступись, Сергеич! Не робей!
— Тихо! — повернулся к толпе Волков. — О деле спокойно нужно обговорить.
Крики тотчас прекратились. Люди тянулись, вставали на носки — поглядеть, как стоит перед начальством свой человек, послушать, что скажет.
Жандармские полковники тоже как бы замерли: вот он — вожак. Молодой! Чуть ли не мальчишка. Не спугнуть бы только!
— Работать на условиях конторы рабочие решительно отказываются, — громко сказал Волков. — У нас написаны условия, по которым все мы согласны продолжать работу.
Он стоял перед генералом, перед судебными шишками и не боялся их. Не боялся, что не то скажет, коряво. Правду говорить просто.
Он видел, как забегали офицерики, от полковников — к казакам и к солдатам. Но за правду пострадать не страшно.
— Ребята, подайте мне условия! — приказал Волков рабочим.
Пошло в толпе шевеление, и тетрадочка из рук в руки была ему тотчас подана.
— Прошу принять требования рабочих! — Волков подошел с тетрадкой к губернатору.
— Это не мне! — Губернатор убрал руки за спину и глазами дал знак полковнику Кобордо.
Волков и этого движения не упустил, но ему, гласу народному, не по чину было бежать и прятаться. Он подошел к прокурору окружного суда господину Товаркову.
— Возьмите наши условия.
Прокурор тетрадочку принял.
— Прошу прочитать публично. Я этого требую!
— Зачинщиков арестовать! — раздалась звонкая команда полковника Кобордо.
Солдаты бегом, цепочкой отделили Волкова и Шелухина от толпы.
— Не трожь Ваську, нашего человека! — заорали в толпе. — Не трожь!
— Товарищи! — крикнул Волков, поднимая над головой сжатый кулак. — Нам пред капиталистами и говорить не позволено. Пропадать, так пропадать вместе! Я за всех и все за меня?!
— Все! Все! — кричали фабричные. — Васька, все за тебя!
Казаки врезались в толпу, отделили первые ряды, свистнули нагайки, щелкнули затворы винтовок.
Господин губернатор поспешно садился в санки: все это ему, старому либералу, было неприятно, но — служба.
* * *
— Дядя Анисимыч, назад!
Моисеенко зорко и быстро глянул вдоль пустынной зияющей улицы и только потом чуть скосил глаза на голос: возле старого вяза стоял мальчишка и двумя руками, как бы подгребая, звал его к себе. Моисеенко отступил за дерево.
— Ваня, ты?
— Я, дядя Анисимыч! Не ходи дальше, губернатор дядю Волкова забрал, а с ним еще человек, может, сто!
— Куда это забрал?
— Во двор их всех впихнули, а у ворот — караул. С пиками, ружьями.
Моисеенко сдернул шапчонку, быстрыми движениями пригладил рыжеватые вихры и опять надвинул треух по самые глаза.