Другие командиры из нашей группы — майор Л. Н. Афанасьев, майор П. Н. Уманец — были мало известны мне. Однако я не беспокоился за них. Ведь и тот и другой считались хорошими специалистами и были не новичками в армии.
А вот за приданные нам батальоны приходилось тревожиться. Они не были кадровыми и совсем почти не располагали инженерным имуществом.
Одно утешало: наши солдаты хорошие, честные советские люди. «Надо каждую свободную минуту заниматься с ними, и все образуется», — думал я, сидя в кабине «пикапа» рядом с русоголовым голубоглазым шофером.
О нем я тоже имел пока очень смутное представление. Назвался парень Володей. Видно, что живой и сообразительный. Кажется, из интеллигентной семьи. Но я, грешным делом, даже фамилию его не удосужился узнать.
Исправляя ошибку, поворачиваюсь к Володе:
— Как ваша фамилия?
Чистое открытое лицо шофера медленно порозовело. На скулах проступили красные пятна. Не отрывая взгляда от дороги, лишь чуть-чуть нагнувшись к рулю, он со странным вызовом ответил:
— Шлегер. Моя фамилия — Шлегер, товарищ полковник.
Тон ответа удивил меня.
— Вам что, не нравится ваша фамилия?
Володя стал красным как рак. Костяшки его пальцев, сжимавших баранку, побелели.
— Подозреваю, что она может не понравиться вам, товарищ полковник.
— Плохо же вы обо мне думаете, — усмехнулся я и невпопад стал рассказывать об одном боевом еврейском парне, с которым вместе воевал в Испании.
— Вы ошиблись… Я не еврей, — прервал меня Володя. — Я ношу фамилию отца, а он немец. Правда, в прошлую войну воевал против кайзера, а когда создалась Красная Армия, солдаты сами его командиром выбрали…
— Смотрите вперед! — предупредил я.
Шлегер повернулся, озадаченный спокойным — тоном.
— Все в порядке! Не волнуйтесь… Ясно?
Володя Шлегер кивнул головой:
— Ясно, товарищ полковник…
С ним мы промчались по дорогам войны не один десяток тысяч километров. Начали свой путь из столицы и расстались только на берегу Западного Буга в 1944 году. Но я покривил бы душой, если бы стал утверждать здесь, что за все это время национальность Володи не причиняла ему (да и мне!) неприятностей. Сам-то я спокойно отнесся к тому факту, что Шлегер немец, ибо помнил, как сражались в Испании немцы-антифашисты. Однако для некоторых слово «немец» было в ту пору синонимом слова «фашист».
Но мой водитель не пал духом, не затаил обиды. Он хорошо освоил нашу технику и впоследствии сам учил партизан минноподрывному делу, выполнял ряд сложных специальных поручений. Юркий «пикап» Шлегера не раз проскакивал такие гиблые места, в которых безнадежно застревали даже хваленые «виллисы».