Белогвардеец принялся яростно ругать близорукий Запад и французское правительство. Он буквально брызгал слюной и, поздно заметив смену светового сигнала, резко затормозил машину.
На время наш громовержец съежился. Но вскоре его опять прорвало:
— Вы читаете прессу, господа? Как вам нравится возня с Испанией? Красные агенты открыто направляют через Францию помощь испанским коммунистам, а французское правительство не принимает никаких мер.
— Насколько нам известно, господин Блюм не коммунист…
— Жид! — отрезал белогвардейский недобиток. — А что жид, что коммунист — все равно! Уж я-то знаю!
Мы решили проучить черносотенца.
— На кладбище Пер-Лашез! — бросил я.
Бывший марковец послушно отвез нас к входу на знаменитое кладбище.
— Ждите! Мы недолго!
— Слушаюсь!
Водитель даже вытянул руки по швам и прищелкнул каблуками, видимо вспомнив дни своей юнкерской молодости.
Мы с Павлом прошли к стене, возле которой озверевшие версальцы расстреливали героев Коммуны.
На стене еще сохранились следы пуль.
Мы сняли шляпы, положили к подножию стены букеты алых роз.
Бывший курский помещик покорно ждал нас на указанном ему месте. Он не посмел выразить неудовольствия тем, что «господа» задержались. У него не хватило смелости ни о чем спрашивать. Привычно щелкнув каблуками, шофер распахнул перед нами дверцу машины.
Мы не отказали себе в удовольствии полюбоваться его холуйским видом. Картина была символичной: осколок Российской империи покорно ожидал со своим такси двух советских командиров, пожелавших поклониться могиле коммунаров.
Такси снова покатило к центру Парижа.
— Если господа не обедали, я могу рекомендовать отличный ресторан…
— Что за ресторан?
— О, прекрасная кухня, замечательное обслуживание! А главное — его посещают немецкие офицеры, едущие в Испанию. Они живут в гостинице поблизости… Вот на кого стоит посмотреть, господа! Вот кто не миндальничает с «товарищами»!
Мы с Павлом переглянулись. Что ж? Любопытно понаблюдать за фашистским сбродом, с которым мы скоро, возможно, столкнемся в бою…
— Везите!
У подъезда ресторана — вереница автомобилей. Пристроив машину, шофер пожелал сопровождать нас. Столик он выбрал вблизи большой компании молодых людей в штатском.
Эта публика сразу обращала на себя внимание: широкие плечи, холеные физиономии, громкие, самоуверенные голоса, надменные взгляды.
Усевшись, мы заметили, что на лацканах пиджаков наших соседей вызывающе чернеют значки со свастикой.
— Немецкие летчики! — почтительно пояснил шофер.
Они и не думали скрывать цель своего приезда во францию; во всеуслышание делились соображениями о том, когда смогут совершить первые боевые вылеты, как будут жить и гулять в Мадриде.