Промочил Миша ноги, сильно простыл. Пока его лечили травяными отварами, выпал на улице снег. Смастерил своей детворе Зиновий Афиногенович завидные салазки, а Мише деревянные коньки.
Как давно все это было. Первый класс и деревянные коньки, песни в степном раздолье — и голубиная воркотня на крыше… Теперь все это останется лишь в воспоминаниях, а все новое будет в хуторе.
Хутор этот, правда, не за кудыкиной горой находится, а всего-навсего в двенадцати ки-лометрах. Но все равно, жалко расставаться со всем, к чему привык за одиннадцать лет.
Когда отец отправился на станцию, Миша решил заглянуть в школу. Он вошел в свой класс. Распахнул раму и сел на — подоконник. Со стены на него немного насмешливо смотрел Пушкин. Поэт точно говорил мальчику голосом отца: да ты не грусти понапрасну, Мишутка, поверь мне: будут у тебя в Майорове друзья не хуже здешних, и школа там есть, и учителя.
Романов согласно кивнул головой и вышел из класса. Направился в конец коридора.
Вот и библиотека. Сейчас она закрыта. Но даже сквозь доски, словно сквозь стекло, Миша отлично видит стеллажи с книжками, маленький столик с абонементным ящиком, где на букву «Р» есть и его карточка.
Миша даже видит библиотекаря — Евгению Евгеньевну Георгобиани. Высокая, стройная и совсем. седая. Лицо этой женщины, с орлиным носом и черными широкими бровями, Романов запомнит на всю жизнь. Это она первая узнала, поняла, почувствовала сердцем, какую именно книжку нужно дать Мише, чтобы пробудить в нем интерес к чтению.
Когда Евгения Евгеньевна встретила Мишу в школе, она завела его в библиотеку и сказала, что каждая книга — это большой и настоящий друг человека. Только надо уметь выбирать друга. Вот, например, Миша любит каких друзей? Сильных и смелых, и чтоб они не врали. Евгения Евгеньевна улыбнулась и протянула руку к тоненькой книжке в красной обложке. На ней был на-рисован мальчик в драных штанах, в женской кофте и с веселой физиономией — маленький парижский бродяга Гаврош.
Он читал про его короткую и отважную жизнь почти всю ночь. На следующий день Миша возвратил «Гавроша», а взамен получил гайдаровскую книжку с непонятным названием «РВС»…
Внизу, у самого выхода, Миша остановился еще раз. Не мог уйти из родной школы, не заглянув, хотя бы на минуту, в пионерскую комнату. Дверь была открыта, и там слышался плеск воды и шлепанье тряпки.
— А, Романов, Михаил, — добродушно проговорила тетя Дуся, увидав старого знакомого. — А я думаю, кто это там шастает. А это, оказывается, ты. Никого нет. Ты, милок, приходи уже теперь на экзамены.