— Эшаль, мы подъезжаем, давайте я вам помогу. Эшаль!
Не сразу поняла, что обращаются ко мне. С трудом вынырнула из мысленного разговора с ограбленным мной дэршаном и огляделась. Нас потряхивало на стрелках, за окном мелькали окна домов — Вальстарн. Так увлеклась разговором с собой, что не заметила, как вечер растворился в ночном мраке. Полночь. Нас ждал экспресс до Нойзича, который унесет меня в сторону западного побережья.
Ельзан, я повторюсь, как мне повезло с попутчиками, позаботился о багаже, договорился о месте для меня в купе первого класса. Хотел было сделать вид, что не видит протянутых за билет денег, но Лоанна дернула мужа за рукав, и неловкий вопрос был решен.
Купе для дарьеты и служанки сегодня ночью целиком принадлежало мне. Никто осуждающе не покосится, не вздернет удивленно брови и не станет мучить вопросами. Какими бы ни были чудесными попутчики, я устала притворяться. Не думала, что ложь окажется настолько утомительной.
Закрыла дверь на щеколду, сняла шляпку и плащ, с облегчением высвободила руку из муфты. Намочила платок в умывальнике, положила сверху на кисть. Вытянула ноги, прикрыла глаза. Усталость накатилась, придавливая тяжестью плечи.
В дрему ворвался гудок паровоза, я посмотрела в окно — мимо нас медленно, набирая скорость, отъезжала платформа, почти пустая в этот поздний час. Почти. Сердце тревожно забилось, во рту стало сухо, а ноги налились слабостью. Двое крепких парней в форме шли по платформе, внимательно заглядывая в окна стоящего на перроне поезда, который я покинула не более получаса тому назад.
Показалось? Или ищут меня?
Сердце билось в такт стучащим колесам. Поезд набирал ход, а с ним набирала силу моя паника. Но как? Почему так быстро? Или у меня паранойя, или эти парни в форме, которую мне не удалось разглядеть, были здесь по мою душу.
Нет, не может того быть. Кажется, лиса, сбежавшая с курицей, дергается от тени собственного хвоста.
Ночь прошла не слишком приятно. У меня была бессонница, перемежаемая короткими приступами забытья. И мысли, мысли, мысли. Одиночество заставило вспомнить, что мне семнадцать, что я не выезжала одна дальше нашего городка, что мои полностью самостоятельные дела можно перечесть по пальцам, а главное — против меня играет мужчина, а не девочка-пансионерка. Одно это большинство моих подруг ввергло бы в состояние паники, заставив прибегнуть к обмороку «Ах, я такая беспомощная, спасите меня кто-нибудь!». Впрочем, никому из них не пришло бы в голову сбегать из дома от навязанного брака. И в кого я такая? Конечно, в дядю! Если бы он был дома, а не в очередной своей экспедиции, никто бы не посмел насильно тащить меня под венец.