— Ох, простите великодушно, я вас не заметил.
Он успел подхватить меня за талию, предотвращая позорное падение под колеса.
— Нет-нет, это моя вина.
Его руки не торопились покинуть мою талию, а мои щеки медленно опалял румянец.
Сожри меня твари бездны, я стою на улице, обнимаясь с незнакомым мужчиной! Да еще на глазах у прохожих! Бросила быстрый взгляд на таверну. Вино было забыто, трубки погасли, зрителей захватил спектакль.
Дернулась, высвобождаясь. Поправила платье, перекинула косу на грудь, попыталась вернуть на место выбившийся из прически локон, словом, незнакомцу хватило и минуты, чтобы заставить меня вспомнить о том, что я женщина. И тут же вспомнить о своем печальном виде, да еще и запахе пожара, который наверняка въелся в кожу.
Мужчина мгновенно отреагировал, смущенно шагнул назад, отпуская руки. Я окинула его быстрым взглядом. Высокий, светловолосый, белый костюм, пошитый у хорошего портного и потому идеально сидящий на фигуре. Трость. Шляпа. Серые глаза смотрели с добрым прищуром, а тоненькая полоска усов и аккуратная бородка добавляли изысканного шарма.
Мне надо думать о побеге, о вознице, который собрался уезжать, о себе и дневнике, а я стою и думаю о том, что вот он — идеальный кандидат на роль временного мужа.
— Милейшая Шанталь, вы ничего не съели.
Это была ложь. Я съела, точнее попыталась, тарелку лукового супа — гадость, пожевала жесткую лепешку, поклевала пережаренную рыбу. Теперь ясно, почему местные предпочитали вино и только вино в этой таверне.
Сама не понимаю, когда я стала милейшей, да еще и по имени? Как очутилась за одним столом с незнакомым мне человеком? Как уговорилась на «легкий перекус, а возница, вы не переживайте, подождет». Это все солнце. Оно исключительно вредно действует на мои нервы, притупляя бдительность и заставляя забыть о приличиях. Впрочем, какие приличия… Дочь хозяйки своим коротким подолом чуть ли не коленки демонстрирует гостю. И это среди бела дня!
— Спасибо, Фридгерс, все было вкусно.
— Не стоит благодарностей, Шанталь. Помочь такой красавице, как вы, — истинное удовольствие.
Чем отличается настоящий комплимент от дежурного? Искренностью, с которой он произносится. Блеском восхищения в глазах. Наш собственный мир состоит из миллиона картин, которыми мы рисуем жизнь. Местами они сильно приукрашены, а иногда и вовсе состоят из розовых мечтаний, но это наша суть — видеть мир таким, как нам хочется.
Я смотрела на Фридгерса и видела в его глазах приятное сердцу восхищение. Ему хотелось верить. Верить, что сюда он приехал посмотреть древний храм, посвященный местному святому. Что встретил меня случайно, и мой вид поразил его в самое сердце. «Вот сюда, дарьета. Одним взглядом и наповал». Что роландский знает, так как много лет прожил с родителями в империи. «Они при торговом представительстве работали». А теперь он путешествует. «После учебы решил посмотреть мир. Как засяду в какой-нибудь конторе, так толком ничего и не увижу».