Леон никогда не замечал за собой жестокости. Не он жесток — жизнь жестока. Если выбрал путь защиты добра, глупо прятаться за щиты добродетели. Убийцу и насильника остановит пуля или петля, вора перевоспитает холод северных лесов и работа на свежем воздухе. Не перевоспитают? Тогда палач накинет веревку на шею, отправляя грешную душу на суд богов.
Но сегодня что-то пошло не так. Он впервые ощутил, как тьма окутывает сердце, как застилает глаза, а рука тянется за револьвером. И с ужасом осознал, что сейчас его не остановят ни свидетели, ни страх возмездия, но в тот момент, когда он уже был готов встать по ту сторону закона, девушка обернулась, и слезы в ее взгляде кипятком стыда обожгли его душу. Он не знает, что ей довелось пережить, с кем столкнуться, а собрался устраивать резню?!
Шанталь точно его узнала, и глаза девушки расширились от ужаса. Что же… страх — не то чувство, с которого стоило начинать знакомство с будущей женой, но с чего-то его надо начинать! К тому же он здесь, ей больше нечего опасаться. А молодчик… Леон скрипнул зубами, обещая лично позаботиться, чтобы они больше не встретились.
Леон бросил взгляд на фраканца, чья смазливая внешность регулярно наводила на странные мысли. Муж на работе, а жена дома одна… Или гуляет по лавкам. Или ходит к подругам… Без него. От нехорошего чувства засосало под ложечкой. Нет-нет. Никаких прогулок. Запереть дома и отпускать раз месяц к родным. К маменьке и обратно. Под охраной.
Принятое решение успокоило сердце, и Леон уже спокойно посмотрел на подошедшего агента.
— Докладывайте, Чарнец.
— Пришла одна, по дороге. Местные видели, как входила в деревню с северной стороны.
— Куда ведет дорога?
— В горы, на пастбища. Но в паре лье от деревни есть хижина. С дороги к ней виден проезд. Вчера там заметили чужаков.
— Ясно, — медленно проговорил Леон, осознавая, что быстро он в город не попадет, — проверим. Остаешься здесь. Сейчас из таверны появится парень, гардарец. Блондин, двадцати двух — двадцати трех лет. Не спускай с него глаз. Я хочу знать о нем к вечеру все, понял?
— Понял, не дурак, — раздраженно дернул плечом фраканец.
Леон едва сдержал вздох. Слово «дисциплина», если и знали в этой стране, то предпочитали делать вид, что не понимают его значения.
Через пару минут Леон на гнедой кобыле скакал по дороге. Деревня осталась позади. Впереди покатыми склонами зеленели холмы. Где-то там лежали ответы на вопросы, и Леон собирался их добыть во что бы то ни стало.
Фраканец не обманул, минут через двадцать езды показался проезд, уходящий налево. Бревно, лежащее поперек дороги на двух рогатинах, намекало, что проезд закрыт для чужаков, но оно вряд ли могло остановить человека, чью уверенность в себе подкреплял заряженный револьвер.