Два стула, одна кровать. Арифметика проста, и на этот раз, Шанти, никакого дневника. Этим людям нужна ты, точнее, твое тело. Насколько проще было со шпионами! А что делать с этими? Я подхватила подсвечник с комода, поставила стул поближе к двери, чтобы при первых звуках вскочить на него, а оттуда обрушиться вместе с подсвечником на первого, кто войдет. А дальше… как пойдет. Не зря мой батюшка каждый год вносит щедрое пожертвование в храм Великой Матери. Должна же она помочь своей неразумной дочери.
Есть, конечно, слабая надежда, что жених одумается и вернется за мной, но я уже успела себя убедить, что мужчина передумал не только меня спасать, но и жениться.
Не знаю, сколько я просидела, раздумывая над своей судьбой, то впадая в панику, то сжимая руку на подсвечнике так, что белели костяшки. А после того, как за стеной стали раздаваться характерные стоны, время в этой комнате вообще застыло.
Но вот повернулся ключ, я вскочила на стул, приготовилась, подрагивающими руками подняв свое оружие над головой.
— Прошу, — хозяин, я узнала этот голос, пропустил гостя в комнату, — но должен еще раз предупредить…
С визгом-криком я рухнула вниз, прямо на спину вошедшего. Тот подпрыгнул, разворачиваясь в воздухе, перехватывая руку, заламывая и заставляя выпустить подсвечник — я даже коснуться головы не успела! Меня скрутили, жестко, но не больно, прижали к груди, и такой знакомый голос прошипел на ухо — я как раз удачно пяткой попала по голени:
— Тихо, это я!
— Что она совсем дикая, необученная, — ошарашенно и потому практически шепотом закончил фразу хозяин борделя, глядя на нашу живописную композицию.
— Ничего, — вымученно улыбнулся дядя, я ощутила эту улыбку в его словах, — я таких люблю. Укрощу, вы не переживайте.
— Да я и не переживаю, — проворчал уже спокойно хозяин, возвращая себе пошатнувшееся душевное равновесие, — заплатили — вам и танцевать, но помните: девчонка нужна мне живой и целой. На царапины и синяки я, конечно, закрою глаза, но все остальное… Вы меня поняли, — закончил он со строгим выражением на лице, ну точно директриса нашего пансиона, когда наставляла провинившихся.
— Прекрасно понял, — о ледяное спокойствие в голосе дяди можно было порезаться.
— Ладно, — хозяин тоже почувствовал, что вышел за рамки дозволенного, — и помните, Аструс, если бы не ваш уважаемый друг, которому срочно понадобился подарок, вы бы ее не получили.
Он окинул нас тревожным взглядом и удалился, оставив дверь открытой.
— Говнюк! — выругался дядя, прикрывая дверь и добавляя кое-что еще, заставившее меня покраснеть. Первый раз дядя ругался при мне, не стесняясь. Да что там говорить! Я и не знала, что он ходит, нет, поправилась, шляется по борделям. Интересно, а папа в курсе, чем занимается его брат?