4
Я постучала в особняк дверными молотком и напряженно ждала, когда дворецкий откроет мне дверь. Здесь, в богатых кварталах Лондона, я чувствовала себя неуверенно на открытом пространстве, постоянно оглядывалась через плечо и боялась больше, чем на узких улочках Ист-Энда.
Там, по крайней мере, я знала всех преступников. У них были имена и семьи, и мне было понятно, как вести себя с ними.
Здесь же я была чужой. Нарушительницей спокойствия, которая мгновенно выделялась поношенной одеждой и отсутствием шляпы.
К счастью, Бенджамин Грин не заставил меня ждать слишком долго и с вежливым кивком пропустил внутрь. Это был действительно статный мужчина с очень серьезным выражением лица, который не позволял себе ни шутить, ни поддразнивать, даже хотя бы чуть-чуть улыбаться. Очень жаль, он наверняка растопил бы мое сердце, если бы захотел.
Как и каждый раз, я получила от него только сдержанный кивок, по которому нельзя было понять, приветствует он меня сейчас, или предпочел бы немедленно избавиться.
Медленно я вошла в холл, чтобы эхо моих шагов не слишком громко отражалось от стен. В огромные, богато украшенные рамы для картин были помещены ценные портреты людей, которые были давно мертвы, но которые по-прежнему неодобрительно смотрели на меня.
Бенджамин провел меня через двустворчатую дверь в салон, обставленный еще более помпезно: дорогая мебель, подушки с кисточками, пестрые обои.
Я сморщила нос от иронии. Пестрые обои для слепого человека. Это было действительно печальное расточительство.
Квинтон Бофорт, как всегда, сидел в своем кресле лицом к окну и смотрел затуманенными глазами на падающий солнечный свет.
– Элиза Хэммильтон, сэр, – представил меня дворецкий, когда я вошла в комнату, и мои грязные сапоги утонули в мягком ворсе дорогого ковра.
– Мисс Элиза. Как хорошо, что вы здесь, – воскликнул мистер Бофорт и начал вставать, чтобы поприветствовать меня, но я быстро положила руку ему на плечо и осторожно усадила его обратно в кресло.
– Сэр, вам не следует вставать, – предостерегла я, на что он хрипло засмеялся.
– Я должен поприветствовать прелестную леди надлежащим образом, – заявил он.
Широко ухмыляясь, я опустилась в кресло, которое было приготовлено для меня.
– Вы же не знаете, прелестная ли я, – возразила я, и слепой лукаво улыбнулся, так что можно было догадаться, каким ловеласом он, должно быть, был в молодые годы.
– Но мне рассказал Бенджамин, – поделился он, и я, забавляясь, перевела взгляд с него на дворецкого, который все еще стоял у двери и на лице которого не дрогнул и мускул.