Эльфа я каждый раз отворачивала к стенке лицом, пока переодевалась, а потом разворачивала, чтобы он оценил меня уже в надетом комплекте. Что было им одобрено навеянными ощущениями, то и купила.
Вечером, не добившись от Альвисса ни слова, я снова уселась с детективом, а спустя полчаса он встрепенулся:
– Читаешь, Елизавета?
– Да. Ты надолго?
– Пока не знаю. Всё сложно, – туманно отозвался он и, спрыгнув с полки, опять дошел до дивана.
– А как сделать, чтобы ты дольше оставался живым? – задала я вопрос, откладывая в сторону книгу.
Он молчал долго. Я уже даже подумала, что опять впал в свою нежизнь, но тут эльф произнес:
– Кровь дашь?
– М-много? – уточнила я с заминкой.
– То есть тебя волнует только количество, а не то, что ты дашь мне часть своей жизненной силы?
– Н-ну… – вытянула я губы трубочкой. – Я донором была несколько раз. Так что ничего зазорного в том, чтобы спасти кому-то жизнь и поделиться своей кровью, не вижу.
– Это другое. Не боишься? Может, я монстр. Демон, заточенный в тело куклы…
– Не похоже, – покачала я головой. – Хотя характер у тебя, должна признать, совершенно отвратительный, за что ты наверняка огребаешь.
Альвисс совсем по-человечески фыркнул и отвернулся.
– Ты не замужем? Детей нет? – спросил через паузу.
– Нет. И нет.
– Девица?
– Вот уж нет, – хмыкнула я. – Мне ведь не восемнадцать лет.
– Ах да, четверть века уже прожила, ума не нажила…
Я только глаза закатила, посчитав ниже своего достоинства отвечать этому язвительному существу.
– Ладно, я согласен. Давай свои кровь и энергию. Я от твоего общества, конечно, не в восторге. Но всё лучше, чем сидеть безмолвной вещью на полке.
– Нет, вы на него посмотрите! – вскинулась я. – То есть это ты еще делаешь мне одолжение? А ничего, что я тебя выкупила у какой-то мутной тетки, приютила, пригрела, развлекаю. Разговариваю, словно ты настоящий, а не… – Я покрутила в воздухе рукой, не зная, как сформулировать.
– У шувани. Шувихани, – никак не прореагировал на мой экспрессивный выпад эльф.
– Что? – сбилась я.
– Не «мутная тетка», а шувани. Или правильнее – шувихани.
– И что это?
– Ведающая сокровенным знанием.
Я на некоторое время зависла, пытаясь сообразить, о чем мы говорим.
– Ведьма, что ли? – спросила наконец.
– Колдунья. Цыганская колдунья. – И столько злости, тоски и… чего-то похожего на смущение было в его интонации, что я решила промолчать.
В ведьм и колдуний я верила. Пусть их сейчас зачастую называли экстрасенсами, но суть от этого не меняется. Есть, есть особенные люди. Которым дано многое, и это «многое» – совершенно непонятное. А ромалэ вообще в своей массе народ, овеянный легендами и слухами, кочевой, пользующийся дурной славой, что уж там…