Когда девушка снова начала говорить, ее голос звучал только в наушнике. Она показала, что микрофон можно убрать к самому уху, чтоб не мешал. Держатель микрофона сдвигался, если на него надавить, и легко выдвигался вновь. Молодая женщина объясняла что-то еще, помогая себе жестами, и до Ливадова вдруг дошло, что ему втолковывают.
Он может снимать гарнитуру только во время сна, а все остальное время она должна быть на голове. Странное требование, если не сказать больше, но кто он такой, чтобы удивляться? Никто…. Что ему уготовано в ближайшее время? Андрей не знал ответа на этот вопрос, а гарнитура… Да что гарнитура? Будет носить, раз это обязательно.
Но он не сдался на милость судьбы. Он ждет и осматривается, а там будет видно, что да как.
Бег, бег и бег… Потом строевая, теория и снова бег вперемежку с силовыми упражнениями. Все бегом, даже до плаца для занятий по строевой подготовке новобранцы добирались бегом. Зато спать разрешено лежа; есть… или, по-уставному, принимать пищу – на табуретах; мыться в душе позволено, стоя под горячей водой. Да, еще построения, бесчисленные построения, и в строю ты тоже стоишь на одном месте… Как Женька забыла про построения?
Две недели в учебке, и первое время она казалась сущим адом для домашней, в общем-то, девочки Евгении Ливадовой: пережитые до подписания контракта восемь дней в новом мире и случившиеся потрясения не успели ее изменить.
Новый год отметили… торжественным построением, и к тому времени в учебке минула целая неделя, за которую Ливадова немного освоилась. Но вначале…
Женька боялась, что сломается уже в первый день. К вечеру силы иссякли, она просто не могла подняться, чтобы пробежать очередные полтора километра. Но заставила себя делать, что нужно. В мыслях она буквально закричала на саму себя. Заскрежетав зубами, Женька поднялась, встала в строй и побежала.
Когда после команды «Отбой» в палатке их взвода погасли все лампы, Ливадова думала, что если не умрет прямо сейчас от переутомления, то утром точно не найдет в себе сил подняться. А после пробуждения стало гораздо хуже – болело все тело. Женька смотрела на измученных товарищей и видела, что плохо каждому из них. Это открытие ее приятно удивило: оказывается, такая дохлая вовсе не она одна… и девушка заняла место в строю на первом утреннем построении, уже приободрившись.
– Ливадова! – сержант Иван Горгуа делал перекличку. Командир их второго взвода второй роты учебного батальона.
– Я! – откликнулась Женька на удивление бодро.
После переклички сержант Горгуа задал вопрос, есть ли желающие расторгнуть контракт. Тогда из строя выступили двое: тот самый паренек, который хотел уйти еще на сборном пункте, и высокая девушка. Столько же оказалось в первом взводе, и трое сделали два шага вперед в третьем. Выяснилось, что в первый день в учебке можно расторгнуть контракт по собственной инициативе – недоступная пониманию Ливадовой и других новобранцев логика офицеров полка делала исключение для первого дня, и к вечеру из второй роты уехали еще двое.