— Агне, может не стоит?
— Стоит, еще как стоит, если что коли мне и ему еще по дозе боевых, — холодно проговорила я, все таки решившись на этот отчаянный шаг.
— А что именно колоть?
— Все что есть коли, лучше сдохнуть здесь от передоза, чем там где сейчас Джонни, — холодно проговорила я и дабы приободрить улыбнулась мужу. Кажется, зря, ибо он побледнел.
Шприц с ядом вошел в глазной нерв Джонни, а затем я сделала себе точно такую же инъекцию. Яд Желбы заструился в моем и его мозгу, и я коснулась губами лба Джонни.
— Слияние! — что было сил я закричала, и ударила силой в сложном алгоритме по Джонни. Тьма охватила меня.
Дыхание, сердцебиение, я чувствовала его как себя, и вот, наконец, мне стали доступны его мысли, я увидела его глазами мир, что окружал нас. Голая серая скала, на вершине которой он стоял, была усеяна трупами каких-то белесых человекоподобных животных с огромными пастями и когтями. В воздухе стоял нестерпимый смрад, зловоние, что исходило от тварей сложно было перепутать, она напоминала смесь тухлых яиц и вони из выгребной ямы.
А в небе горела огромная красная луна, что освещала кровавым светом этот безжизненный мир, что был охвачен беспроглядной тьмой. Внук еле стоял на ногах и держал в руках камень, который ослабшими руками он тут же опустил на голову еще живой твари. Джонни истекал кровью и смертельно устал, он был на пределе, а сверху, словно из самой кровавой луны полился на землю грубый, пугающий рычащий голос.
— Ты слаб, а слабый будет сожран, — содрагая все вокруг произнес голос, а там, внизу во тьме, под скалой заскреблись сотни, если не тысячи когтей, они лезли вверх, и я почувствовала, как обреченность начала охватывать душу юного воина, он готовился умирать. Ну уж нет, только не когда я в нем, мне умирать не с руки и свое я не отдам ни богам, ни этой белесой мерзости.
— Это что, он себя слабым назвал? — прокричала я в разуме Джонни, ц что до сих пор меня не заметил — Не рекомендую жрать этих тварей сырыми!
— Агне? — заорал и даже подпрыгнул на месте от неожиданности Джонни и чуть не выронил свой камень из рук себе же на ногу.
— Косорукий, Агне я, Агне, не спасительница же на белом коне, — прокричала я, чувствуя, как пошла первая волна действия боевых стимуляторов, и тот, что готов был умирать, совсем скоро покажет этой непонятной луне, что зря она его сюда затащила. — Мне тут пташка напела, что внучек приболел, вот я и приперлась к тебе незвано, да не с пустыми руками, а с пирожками!
— С какими пирожками?! — заорал Джонни, понимая, что он сходит с ума, но я всего лишь пыталась вывести его из чувства обречения, заставляя скинуть оковы страха, что накинула на него схватка до меня.