Смотря на потолок, я начал вспоминать вчерашний первый день в дороге, чтобы отвлечься от образа изломанного тела красавицы Мэри, что стоял у меня перед глазами.
Вот настал уже второй день как я с Терой начали свой путь в караване, мы прошли немало пути, и как бы вчера я не пытался все позабыть, иногда в моей памяти всплывал образ улыбающейся Мэрилин с рыбой в руках и торгующейся со мной за неё. Викто видел что мне тяжело, он проверил информацию, что я ему рассказал и кажется начал немного мне доверять. Когда я отдал Викто за путешествие в его караване свой золотой из денег, что я нашел в доме, этот лысый, татуированный воин подкинул в ладони золотой и убрал его в карман, а затем спросил не хочу ли я немного заработать. И я не стал отказывать, лишь подумав о том, что мне поручат. Разведывать путь, охотиться, или может быть чистить и ухаживать за лошадьми, готовить? Да без разницы. Мне нужно было занятие чтобы не сойти с ума от скуки и своих мыслей от пережитого в небольшой телеге для пассажиров. Мне нужно было отвлечься от тех мыслей, что раз за разом всплывали в моем и без того хрупком разуме. Но я был удивлен тем, куда меня отправили вчера на работу. Я даже не мог и предположить, что Викто решится на такой отчаянный и опасный поступок.
Зловонная, грязная телега передо мной не сулила ничего хорошего, а крики, доносящиеся оттуда, словно там кого-то пытали или насиловали, заставили уронить мою руку на рукоять однозарядного револьвера, который я носил теперь не таясь в кобуре на боку.
Я ошибался в своих догадках насчет предстоящей работы, я стал помощником главного механика, здоровенного мужика, вечно злого и грязного от масла и копоти. Кроме меня было еще трое помощников, такие же как и он, злые колдуны дизельных движетелей, которых простой народ побаивался и сторонился. Ганс мне сразу понравился, а вот я ему нет, и первым же делом как я пришел к нему, он решил меня испытать. На протяжении всего дня мы разбирали и заново собирали всеми проклятый вспомогательный двигатель для запуска основных двигателей−дизельтягов. Именно этот движок-пускач, запускающий все дизеля в случае экстренной необходимости, был нужен как мне воздух, а он накрылся таким дерьмовым медным тазом, что если мы его починим к утру то это будет проявлением божественной милости, не иначе. Главного механика каравана за глаза прозвали Железным Гансом за несгибаемость, силу, и веру в то, что железяка оживёт, когда казалось что уже ничто помочь не в силах.
− Джонни, какого вонючего хрена?! — вновь взревел на меня Генри, вазюкаясь в поддоне, весь в масле. — Где, сука, прокладка этого дерьмового пускача! Джонни, драть тебя за ногу, бестолочь, где ты!? Где моя гребаная прокладка!