−Тера, скажи мне правду и только правду, — тихо и спокойно проговорил я, присев на корточки и смотря прямо в глаза малышки, ловя каждое ее движение, каждое изменение в лице и даже глазах. Гриша говорил, что по лицу можно понять многое, по крайней мере ребенка уж точно. — Я брат тебе или нет? И если брат, то какой?
− Любимый и единственный, — не думая ответила Тера, а затем сузила глаза и как-то по недоброму мне улыбнулась. — Не веришь? Я докажу!
Я с непониманием смотрел, как в полумраке девочка что-то ищет в моем вещевом мешке, и вот через минуту она стояла передо мной с вытянутыми руками, держа в них открытый медальон.
− Читай, − сказала Тера. — Читай, братик!
− Джон, Камора, — тихо проговорил я.
− Это написал папа, — гордо проговорила Тера. — Ты мой брат, пусть и названный! Так папа решил, другого брата у меня нет и никогда не будет. У меня кроме тебя больше никого нет!
С нескрываемой обидой в голосе произнеся эти слова как обвинения Тера заплакала и я обнял её. Плач лишь усилился, маленькая сестренка потеряла всех, папу маму, всю свою жизнь в шторме, а сейчас я чуть не отнял последнее, что было у неё. Себя.
Маленькая девочка, что смотрела на меня глазами, полными слез, успокоилась только через час, истерика и обвинения в том, что я сомневаюсь, что я её брат, наконец прошли. А я смотрел на девочку в сиреневом платьице с заплаканными глазами, и не понимал, что мне надо сделать, чтобы выбраться из этого города. Я еще не отошел от шока после продажи игрушки за огромное количество золота, которого точно хватило бы, чтобы открыть не харчевню, как у Быка, а небольшой ресторан или целую гостиницу. Даже купить старенький дизельход, на который все копит Железный Ганс из каравана Виолетты.
− Ну что ты на меня смотришь! Ты виноват во всем! — сурово буркнула малышка, смотря на меня с обидой. — Я же все сделала правильно, теперь у нас есть деньги, а еще ты обещал мне медведя.
− Да сколько тебе лет? — спросил я, смотря на ребенка, что ведет себя как взрослый, да, со своей, детской логикой, но все же.
− Пять, − вытянула руку вперед Тера и улыбнулась. — Не ругайся, Джони, я больше так не буду. Без спроса влиять на людей.
− Подожди, но ты же говорила, что многое чувствуешь? — спросил я. − Ты можешь мне об этом говорить? Каждый раз, когда на кого-то воздействуешь, или чувствуешь что-то интересное?
− Да, − Ответила малышка мне, от чего я почувствовал облегчение в своей душе и начал устраивать спальное место на крыше. Уже наступал вечер, а завтра мы должны тихо и незаметно покинуть город. Ночь наступала незаметно и неотвратимо, успокоив и накормив сестренку, я чуть ли не с боем уложил ее спать, пообещав, что я лягу и посплю чуть позже. Но я знал, что ночь сегодня у меня не для сна, пора творить волшебство своими собственными руками.