– Я выйду замуж по любви, остальное не имеет значения, – безапелляционно заявила я.
– В девятнадцать лет все так говорят, – усмехнулась maman, устало опускаясь в кресло. – Какой поэт сказал, что бедность убивает любовь?
– Роберт Геррик.
– Так прислушайся хотя бы к нему.
Катя предательски молчала. Maman повернулась к ней, взывая к ее благоразумию:
– Душа моя, я бы всё отдала ради твоего счастья. Пусть Томас уже не молод, но он был духовно близок с твоим papa, имел схожие взгляды и интересы. Я верю, что ты сумеешь полюбить его. Разумеется, я тебя не принуждаю. Но подумай о сестре и обо мне. В твоей власти спасти нас от нищенского существования на чужбине.
Я осталась при своем мнении и очень удивилась, поняв, что Катя серьезно обдумывает слова maman. Когда мы садились в поезд на Финляндском вокзале, сестра уже почти смирилась с мыслью, что принесет себя в жертву во имя нашего благополучия.
Бежать из России нам помог сэр Джордж. Посол возвращался в Англию с семьей, в сопровождении адмирала и нескольких офицеров. Нам предоставили купе в спальном вагоне англичан. В Бергене началось наше путешествие по штормящему Северному морю, завершившееся 17 января в шотландском городке Лит. Из Эдинбурга в Лондон мы приехали первым классом и остановились в отеле «Савой».
Maman, привыкшая к роскоши, не желала слышать о переезде в отель попроще. В конце прошлого столетия открытие «Савоя» стало настоящей сенсацией. Прежде в отелях не было электрических лифтов и ламп, а в номерах – каскадного душа и переговорной трубки для связи с персоналом. Однако лично для меня главный шарм «Савоя» состоял не в шикарных интерьерах, а в том, что здесь останавливался Оскар Уайльд. Мне даже довелось посидеть за его любимым столиком в одном из ресторанов отеля.
В Лондоне совсем не было снега, но английская зима оказалась сырой и туманной. В ожидании ответа от доктора Уэйда мы курсировали между нашими номерами и основным рестораном с видом на Темзу, которая проглядывала за деревьями сада.
Я жила с Катей, maman – отдельно. В первые дни, поднявшись в номер, я с замирающим сердцем приближалась к окну, гадая, увижу ли часовую башню Вестминстерского дворца, или столица «туманного Альбиона» лишь привиделась мне в каком-то невероятном сне. Я всю жизнь мечтала оказаться здесь, но теперь дико тосковала по даче в Териоках.
За ужином постояльцы собирались за длинными столами, где maman поддерживала светскую беседу, а мы с Катей преимущественно помалкивали и слушали. Разговоры в конечном итоге всегда сводились к войне. В нашей семье после смерти