Однако Дереку представился случай отомстить. В 1992 году Елизавета II представила Вествуд, написавшую на футболке «национализм — это мерзко, а Елизавета II — коммерческое мошенничество», к награждению Орденом Британской империи. Дерек написал в своем дневнике, впоследствии опубликованном под названием «Улыбаясь в замедленном движении»:
Вивьен Вествуд принимает Орден Британской империи, лживая сука. Мы живем в дурацкое время: наши друзья-панки принимают медальки за предательство, сидят в праздных салонах и уничтожают творчество — как короед в моем комоде… Я хотел бы поставить дезинсектор размером с человека, светящийся ярким синим светом, чтобы сжечь ее, словно моль[77].
Или, согласно пророчеству Борджиа Гинза в фильме, «в конце концов все они подписывают».
«Юбилей» использует стратегию внутреннего парного сопоставления персонажей и событий, как правило, служащую сатирическим целям. Сад Джона Ди, с которого начинается фильм, оазис тишины и покоя, контрастирует со вторым садом, сделанным целиком из пластика злобным бывшим солдатом Максом. Поскольку этот второй сад бесплоден, он нужен, чтобы подчеркнуть противоестественность современного мира. Амил Нитрат (которую играет Джордан) исполняет два танца. Ее танец-балет, снятый на Super 8, ярко выражает ее воспоминания или фантазии о желании стать балериной. Ее второй танец, когда она продается Борджиа Гинзу, — гротескная версия «Правь, Британия!» Этот сильный контраст показывает, что покупка и продажа художественных устремлений должна быть преобразована в гротеск. Конечно же, на другом уровне, второй танец Амил тоже является искусством. Он высмеивает постимперское позерство юбилея Елизаветы II. Но с точки зрения нарратива фильма Борджиа Гинз просто хочет заработать на безвкусном шовинизме. Еще один вид удвоения в «Юбилее» заключается в шутках, отсылающих к более раннему творчеству режиссера. Злобного бывшего солдата Макса, жалующегося, что в армии нынче не хватает убийств, играет Нил Кеннеди, актер, который играл безумного солдата Макса в «Себастьяне». В «Юбилее» он ест гусеницу, а не жука. А пышная Лучана Мартинез привязана к фонарному столбу в позе, повторяющей позу Себастьяна в предыдущем фильме; рядом даже есть башня: изображение Пизанской башни на рекламном щите.
Самый важный аспект фильма касается соотношения духовного и материального и возникает отчасти из стратегии сопоставления внутренних пар. Во времена Елизаветы I алхимия и оккультные знания живы и ими можно овладеть: Великобритания Елизаветы II материалистична как в философском, так и в экономическом смысле. Даже национальную религию можно купить. Как восклицает Борджиа Гинз в одной из своих запоминающихся поговорок, «Без Прогресса жизнь была бы невыносима. Прогресс занял место Рая!» Конечно же, он имеет в виду идею прогресса как новой формы опиума, управляемой капиталом. Стремление к материализму в мыслях и в жизни, вместе с повсеместным отказом от прошлого, приводит в ярость Дерека богемного. Он говорил Колину Маккейбу, что был «в ярости», когда писал «Юбилей»: панковский бунт всколыхнул в нем что-то из школьных дней