Мастера колодезных дел собираются у перекрестка двух больших дорог в Новом городе — Шаринау. Жарким летом 1986 года они были нарасхват. Столичный водопровод снабжает водой только многоэтажные дома, все остальные семьи берут ее из дворовых колодцев. Бесснежная зима и отсутствие дождей весной и летом высушили кабульские колодцы. Почти каждая семья была вынуждена углублять их на метр-полтора. Пользуясь своим знакомством с Фагфурой, я попросил ее отца заняться и колодцем корпункта «Известий».
Старик пришел с двумя подручными. Разувшись, он, как кошка, спустился по гладкой бетонной трубе колодца, не имеющей ни выступов, ни скоб, на десятиметровую глубину. Воды сохранилось мало, может быть, по пояс, но она была ледяная. Киркой и лопатой мастер стал вгрызаться в грунт. Его помощники поднимали резиновым ведром выкопанную землю. Каждые полчаса, ухватившись за веревку, землекоп вылезал наверх и, стуча зубами, отогревался в лучах жаркого кабульского солнца. А когда работа была закончена, потребовал горячего чая и пил его чуть ли не кипящим. Я спросил его, не наживет ли он так радикулит или что-нибудь похуже. Он с улыбкой ответил: «Смолоду не нажил, теперь уже поздно… Сейчас-то, в жару, хорошо, а мы ведь и зимой работаем».
Последние ведра с землей он посылал наверх, стоя в студеной воде по плечи…
Улица — рабочее место бродячих парикмахеров, единственный инструмент которых старинная зазубренная бритва; писцов, сочиняющих для не знающих грамоты письма родным, прошения и заявления в государственные ведомства; фотографов с допотопными фанерными камерами; «кучи» — доставщиков грузов с их двухколесными тележками; уборщиков, раз в неделю извлекающих гнилые яблоки, арбузные корки и прочий хлам из джуев — канав, отделяющих дорогу от тротуара; уличных сапожников, способных за четверть часа дать вашим башмакам вторую жизнь; «дуби» — наемных прачек, которые, как и все мастера, конечно же, мужчины.
Если же вы не владеете каким-либо занятием, вам остается податься в торговлю и найти себе местечко на одном из бесчисленных городских базаров. Пусть не подумает, однако, читатель, что базар — прибежище изгоев. Это стихия Кабула, главная среда обитания жителей и гостей столицы. Тому, кто приехал в город впервые, кажется, что продает и покупает весь Кабул. Правда, у одного торговца богатый дукан (лавка) с японской радиотехникой, а у другого лоток с сигаретами поштучно или пяток пучков редиски. Независимо от того, продает ли купец тончайшие и ажурнейшие индийские ткани или полудикие мелкие лимоны, он ощущает себя равноправным членом самого влиятельного и многолюдного цехового братства.