Женщина выбралась из терновника и в жепуге остановилась, увидев И лейку. Мужчина замолчал на полуслове к тоже вышел из-за кустов. Быстро поставил ведра на землю.
— Кто ты? — спросил настороженным голосом, чуть-чуть угнув голову.
— Илейка…
— А чего тебе тут?
— Ничего, — ответил Илейка. дружелюбно улыбаясь, — дивлюсь на капусту да огурцы.
— Это мы с Зарянкой вырастили, — смягчившись, сказал Микулка. — Правда, Зарянка?
Он снял с ее плеча коромысло:
— Утомилась, переведи дух. Садись сюда вот — трава помягче…
— Я не устала… Ну, ничуть… Правду говорю, — противилась женщина, хоть голос ее прерывался от неровного дыхания. Она раскраснелась я села, счастливая, сияющая — заря зарею. Микулка не мог оторвать от нее влюбленного взгляда ни, казалось, позабыл о присутствии постороннего. Сор вал василек, бросил его в подол Зарянки. Та застеснялась, пошагала глазами па Илейку. Микулка обернулся.
— Зарянка и я, — продолжил он. — по тридцать раз сбегаем к Оке.
Илейка взглянул вниз, где перекатывались по волнам маленькие огоньки.
— В этакую кручу?
— Ничего не поделаешь, — весело ответил Микулка, — внизу негде — каменья, коряги, да и смывает все, коли случится дождь… А ныне дождя нет, все сохнет. Ничего не поделаешь — таскаем воду… Вдвоем не тяжко. Правда, Зарянка?
— Правда, — ответила Зарянка и вдруг всхлипнула, закрылась по-детски руками.
Микулка бросился на колени, обнял за плечи:
— Чего ты? Зарянушка, лада моя… Чего ты?
— Маленького Ворьку жалко… Где он теперь? Жив ли? — плакала женщина, и крупные слезы пробивались сквозь огрубевшие пальцы, скатывались на грудь. Все у меня спрашивал: «Ма, этот цветок под землею нашел такую красную шапку?» А то тряс бы маковую головку, слушал, что за шумный городок?
— Не кручинься, Зарянка… Ничего не поделаешь, — утешал ее муж, — может, еще воротится.
— Шлепал бы по земле около нас… Или под кустиком сидел, свистульку бы резал теперь… А родился белый, как сыр…
Безутешная мать снова залилась слезами.
Видя смущение Илейки, мужчина объяснил:
— Весною Борьку печенеги украли… Пас коровенку… Вот здесь! — указал он рукой па овраг, густо поросший кустами волчьего лыка.
— Как же так? — невольно вырвалось у Илейки.
— А так уж, — обрывая лепестки василька, ответила Зарянка и судорожно вздохнула, — он ведь совсем маленький, щепка… Разве есть бог? В церквах поганые коней пасут, на святом Евангелии овес засыпают, — подняла она на Илейку покрасневшие, полные слез глаза, и тот ничего не смог ответить.
— Но печалься, Зарянушка, слезами горю не поможешь… Ну-ка вставай! Бежим к реке! — подхватил ее муж, целуя в макушку, — Еще мне такого богатыря родишь!