— Помню, — наконец вымолвила она, протянув к нему руки, — помню… Как зовут тебя?
— Илейка…
Его будто огнем обожгло, стоял, не в силах сдвинуться с места. Девушка сама подошла к нему, положила руки на плечи, прижалась лицом:
— Спасибо тебе.
Илейка увидел слезы в ее глазах.
— Чего ты? — спросил он, но Синегорка не ответила, отвернулась и стояла молча, кусая косу.
— Чего ты? — повторил Илейка, и девушка вдруг резко повернулась:
— Худо тебе от меня, худо руссу, худо печенегу…
Илейка отступил. Синегорка стояла с поднятой саблей, потом воткнула ее в землю.
— Сколько черепов то в поле белеется… Выеду по весне — сколько черепов из-под снега щерится, землею набиты, зубы скованы льдом…
Вдруг звонко и непринужденно расхохоталась:
— Глупый, Илейка! Вот и поверил…
Илейка действительно не знал, что и подумать. Девушка захохотала еще громче:
— В своем я уме, Илейка… Только, говорят, как ночь, оборочусь волчицею и но дорогам — шасть! Кто заблукал, не уйдет от меня… Крепко сожму зубы на горло. Так говорят… Веришь?
Спрашивала, а сама кусала волосы, и в глазах ее было что-то недоброе.
— У меня против оборотней стрелы заговорены, — сказал Илейка, подняв лук. Будь хоть Кощей Бессмертный, и тот падет замертво!
В словах его слышалась недвусмысленная угроза, рука уже натягивала лук. Девушка побледнела:
— Нет… не я люди так говорят, злые…
— А ну, перекрестись! — потребовал, улыбаясь, Илейка.
— Вот, — с готовностью перекрестилась девушка, — видишь? — и поглядела на Илейку нежно-нежно. Тот смутился. Девушка опустилась на траву: — Здесь я Синегорка, а там…
Она кивнула в сторону широкой заокской степи, где колыхались буйные травы и парили пернатые хищники… Дичью, волей тянуло оттуда; казалось, какие-то едва уловимые запахи касались ее ноздрей, они широко раздувались.
— Там меня зовут девушкой-гюль, — сказала она. — Знаешь, что это? Это цветок такой, колючий и красивый. Он раскрывается вместе с восходом и весь день следит за солнцем. Он растет по яругам, и ты его видел тысячу раз.
Синегорка говорила, устремив глаза за реку, и Илейка не мог оторвать от нее взгляда. Кто она? Откуда? Говорит загадками, и не ему разгадать их, по от каждого ее слова слегка замирает сердце, будто оно напоено пьяным солнечным зноем и пахнет, как те цветы по яругам…
Сердито оглядела Илейку с ног до головы:
— Не знаешь ты, как стучит бубен ночью в степи… как сердце стучит, как стелются травы и никто не спит… Ночь, ночь… Всякие звери и зверюшки затевают игры — веселые игры. И если заревет тур — мураши ползут по спине. Могучий голос. Я всякую ночь слышу его, слышу и остаюсь здесь… Проклятье этому берегу… Здесь меня ненавидят, называют колдуньей…