Каждый народ по-своему выражает чувства любви и уважения к Пушкину и памятным пушкинским местам.
Сюда несут грузинки розы,
Литвинки — руту, свой привет,
Дарят узбекские колхозы
Благоуханный джидды цвет,
И васильковый синий пламень,
Как русских глаз огонь живой, —
Народы пышными цветами
Венчают холм могильный твой.
Так выразила свои чувства латышская поэтесса Мирдза Кемпе, принимавшая участие в одном из Пушкинских празднеств в селе Михайловском.
А вот какой случай произошел несколько лет тому назад.
Как-то накануне знаменательного дня, 21 августа, дня ссылки Пушкина в псковскую деревню, на усадьбе Михайловского появилась большая толпа старичков и старушек — человек полтораста. Они долго и как-то бестолково ходили кругом да около дома поэта. Приметив их замешательство, я подошел и спросил, кто у них главный и чем они взволнованы. Ответила бойкая старушка: «Мы приехаль к Пушкин тля ему спеть песня. Наш рекент пошел искать директор и его нет!..» Я представился. Выяснилось, что приехавшие — певцы хора ветеранов труда Эстонии. Приехали они специально, чтобы дать концерт в Михайловском для всех, кто в этот день будет в гостях у Пушкина.
Подошел регент Альмар Вийрс и его помощник Лаансалу Арво. Певцы расположились на дорожке вокруг дернового круга перед домом поэта. Дирижер встал на ступеньку крыльца. Хор запел «Зимний вечер». Пел по-русски, вдохновенно и молитвенно. Потом спели песню эстонского композитора Миины Хярмы — «Цвети, расти, живи, родина наша» и «Не забудь» — песню Густава Эрнесакса...
Я стоял среди толпы экскурсантов и слушал с умилением сердечным чудное пение добрых старцев... Но я не мог не заметить, что в стороне у ограды собралась какая-то толпа долгогривых ребят, которые о чем-то шептались и спорили... Только закончил эстонский хор свое выступление, как к кругу подошла группа молодежи. Из нее выскочил парень и, обращаясь к толпе, крикнул: «А теперь будет выступать молодежный хор студентов из Риги! Можно?» — «Можно, можно, пожалуйста!» — закричали ему в ответ.
Хор стал полукругом перед домом Пушкина. Дирижер возгласил: «Ян Райнис, „Сломанные сосны“».
Хор пел куплеты песни поочередно, один по-русски, другой по-латышски.
Высокие сосны сломаны,
На песке лежат, как соломины,
Счастливые дали им были видны,
Они перед ветром не гнули спины...
. . . . . . . . . .
Беснуйся ты, зло ненавистное!
В борьбе за счастье мы выстоим!
Безумствуй, ломай, круши и карай!
Он наш, желанный и светлый край!
Песней наполнились окрестные поля и луга. Ее подхватили леса и рощи Михайловского. Эхо ее неслось все дальше и дальше...