У Лукоморья (Гейченко) - страница 227
У берегов Сороти он видел все сущее — воду-живицу, поющую, вопиющую, спящую, чудеса творящую. Вокруг нее старое, новое, вечное: селища, городища, холмы, нивы, дедовцы-зимари, колдовские камни, знаки, дорожки, ведущие куда угодно, и даже «к богу в рай, на самый край...».
Здесь пролегает осенняя трасса, по которой идет перелет птиц из Египта в Мурманск, из Никарагуа в Псков, из болгарского Пловдива в Пушкинские Горы. На древнем озере Кучане пролетающие птицы — гуси, утки, лебеди — обычно отдыхают. Бывает иной раз, проходишь по берегу, сядешь на лаву, знаешь, что вокруг никого нет, и в то же время понимаешь, что все-таки есть кто-то. И вдруг видишь цирковой прыжок какого-то зверя. Кто это? Это выскочила из своей норы выдра и бросилась в речку. Ах, как красиво, с какими фокусами купается она!
Однажды, когда пришла зима на Сороть и Кучане и сковало их льдом, вода текла открыто лишь в устье реки. Проходя по берегу, я вдруг услышал странный крик. Стал вертеть головой туда-сюда и вдруг увидел... лебедя, который в торжественном одиночестве важно плавал от берега к берегу, то вверх по течению, то вниз...
С тех пор я целый месяц каждый день по утрам шел на Сороть и смотрел на своего красавца и кричал ему: «Здорово!» Он молча отплывал от берега. Так было в ноябре. Вскоре я уехал в отпуск. Вернулся во второй половине декабря. И сразу же побежал на Сороть. Смотрю — лебедь мой на месте. Все как прежде было.
Но вот неожиданно в Михайловское пришла оттепель. Все раскисло. Дождь лил целую неделю. Затрещал лед. Вода хлынула на берега и затопила все, как это обычно бывает весной, а не зимой... Лебедю стало вольготней. Изредка он стал подплывать к лаве, выскакивать на южный берег и подходить все ближе к дороге, которая ведет к моему дому. Он останавливается, поднимает голову и слушает, как мои домашние гуси и утки резвятся на «пруду под ивами» и радостно гогочут. Лебедь слушает их голоса. Замирает. Что-то чудится ему. Видно, хочет подлететь ближе к пруду, познакомиться с моими зимородами, но не решается.
Каждый день подходя к Сороти, смотрю на своего лебедя и думаю: «Ох, ох, спаси бог птицу. Только бы какой-нибудь прохиндей-охотник не подстрелил ее!»
Как-то рано утром, делая обход усадьбы, я подошел к плотине, что у «пруда под ивами», стал смотреть на Сороть — искать глазами своего друга. Вижу — тут... Он подплыл, прилепился к кромке берега, засунул голову под крыло и замер... Вдруг из воды выскочила выдра и прыгнула на спящую птицу. Дикая уточка, что была неподалеку от лебедя, громко крякнула, взлетела к небу и понеслась в сторону Савкиной горки. Лебедь встрепенулся, раскинул свои широкие крылья, словно орел на старинном знамени, взвился над водой и прыгнул на зверя. И вдруг исчез... Мне показалось, что выдра схватила его за ногу и юркнула с ним под воду, в свою нору. «Конец! Конец!» — подумал я. Долго стоял, смотрел, смотрел, но так и не увидел больше своего друга. Конец... «И се заплакася горько», пошел домой. Через час-полтора опять иду по плотине и по привычке поворачиваю голову к Сороти и — глазам не верю... Вижу чудо! Мой красавец на месте — жив! Опять гордо и величественно плавает по Сороти. Урра!