— …для гремучей ртути — 10 МПа; для тетразэна и ТНРС — 40 МПа; для азида свинца — 50 МПа; для ТЭНа — 120 МПа; для гексогена — 180 МПа; для тетрила — 280 МПа; для пикриновой кислоты -350 МПа; для тротила — 430 МПа…
— Чего замолчала? Продолжай!
— Э-э-э… для аммиачной селитры — 550 МПа… Дальше, официально взрывчаткой не считается…
— Но, всё равно взрывается, — продолжает в тон Владимир, — Способно детонировать каждое пятое вещество вообще, а в некоторых классах — практически все, — его руки, независимо от разговора, ловко, виток к витку, оборачивают свёртки гладкой обмоткой из взрывного шнура, — Я же тебе свой конспект читать давал? Можно сказать, от сердца отрывал… Раз факультатив прогуляла… -затягивает очередной узел, — Тут тебе «Земля — 1» и переэкзаменовки не будет! Запоминай же, несчастная, что кристаллические гидраты, все до единого, взрываются в диапазоне от пятисот до полутора тысяч мега паскалей. Особенно от косой или сходящейся ударной волны, когда давление со сдвигом… Медный купорос, он же пятиводный сульфат меди, взрывает при давлении 750 МПа, что я вам скоро и надеюсь продемонстрировать… Давай сюда верёвку! — поворачивается ко мне, картинно разводит руками.
— Мне перед вами, Григорий Иванович, даже как-то неудобно. Тем более — вы должны быть в курсе. Дикая она у меня, совсем…
Я — должен быть в курсе? Пока подбираю челюсть, Владимир вяжет получившиеся катушки-колбаски, тонким шнуром, с метровым шагом, к длинной верёвке. Замечает удивление…
— Ну, как же, вон там, на вашей полке стоит «Реологический взрыв» Ярославского, московское издание 1982 года. Раритет! Из золотой серии — «Сто избранных сканов с флешки Ахинеева»… — Вика грядит на Владимира с немым обожанием. Витьку от этого зрелища передёргивает. На него, надо понимать, так девушки ещё не смотрели никогда. Умильно смотрит на меня… и этот взгляд мне знаком! Да что, разве жалко? Отодвигаю стекло, выдёргиваю из ряда тонкий томик и протягиваю барышне.
— Держите, мне она не пригодилась, а у вас, мне кажется, будет настольной книгой… Владимир — прыскает от смеха.
— Ага, будет! Именно что настольной. Прадеду в мемориальном кабинете дома-музея, на самом видном месте положит. С пояснительной табличкой — «Её мог читать Сам!». Хоть пыль сотри! -только тут замечаем, что в том месте, где счастливая обладательница макулатуры прижимала подарок к себе, на майке девушки отпечаталось грязное пятно. Давно не убирался. Вика радостно огрызается:
— Нельзя стирать, это прах веков!- Владимир, бросив взгляд на часы, рычит:
— Виктория, время! Марш сюда! Что у меня получилось?