— Харизма…
— Она самая. Таких людей лучше держать поближе, но и спиной не поворачиваться.
— Уникальный экземпляр…
— Я же сказал — он очень похож на меня.
— Ладно, пойду я… ты сам-то как?
— Если не возражаешь, ещё немного попользуюсь твоим гостеприимством. Нужно кое-что обмозговать. Наедине со Вселенной.
— Понял, испаряюсь…
Ещё с четверть часа я пялился в великую пустоту, силясь понять, что же не даёт мне покоя, а потом с размаху хлопнул себя по лбу:
— Машка!
Все заинтересованные лица в курсе основных событий, а она до сих пор прозябает в неведении. И это не тот случай, когда неведение можно охарактеризовать прилагательным «счастливое». С другой стороны, тот же Антон уже мог ей позвонить. Но сомневаюсь, что он что-то стал разжёвывать благоверной. Наверняка ограничился коротким «всё нормально», ну и всяческой влюбленной белибердой. Если вообще, конечно, сумел выкроить несколько минут драгоценного времени — со станции-то он свалил, но всё ещё находился в пределах досягаемости и её оборонительных систем, и собственных подельников, буде тем взбредёт в голову отправиться вдогонку. Неважно, по какой причине. Так что у Спиридонова есть резоны соблюдать молчание. Впрочем, не спросишь — не узнаешь.
— Кумо, обеспечь защищённое соединение вот по этому номеру, — выделил я в адресной книге нужную строку.
— Хорошо, капитан Заварзин. А вы уверены, что абонент ответит?
— Да ни в чём я не уверен! Но попробовать стоит.
— Процесс активирован, сэр. Процесс завершён.
Надо же, не проигнорила по своему обыкновению! И даже сделала вид, что приятно удивлена:
— Алекса… Алекс?..
И глаза такие невинные-невинные! Но меня не проведёшь, уж собственную-то сестрицу я хорошо изучил. Волнуется, и сильно. Причём не совсем понятно, за кого сильней — за меня или за Антона.
— А ты кого ждала, э? — довольно похоже скосплеил я кэпа Рина, но Машка моих усилий не оценила, поскольку последнего знала шапочно. — Твой-то ещё не звонил, что ли?
— А должен был?
— Ну… мне показалось, что у него всё серьёзно.
— А у меня, значит, нет?
— Очень похоже на очередную твою блажь, дорогая сестрица.
— Да пошёл ты!
— Ладно, ладно, не агрись. У меня хорошие новости.
— Неужели? — А яду-то, яду сколько в голосе! Почти как отец, царствие ему небесное, когда с проштрафившимися подчинёнными говорил. — И что же в твоём, дорогой братец, понимании «хорошие новости»? Сестриного кавалера шуганул? Показал, кто здесь главный?
— И это тоже, — не стал я отрицать очевидного. — Навешал я ему славно, аж самому понравилось. Считай, что братский долг я выполнил. И всё, закрыли этот вопрос.