— Я не все рассказала тебе. Я узнала ее голос. Это она передала мне заклинание невидимости. И карту, которая привела меня к тем…
Язык не поворачивался назвать тех оборотней священниками.
И Зверь зарычал. Я думала, что уже привыкла к чрезмерному выражению эмоций свободным народом. Но сейчас отшатнулась, зажмурилась — таким страшным, леденящим душу было это рычание. Я неловко взмахнула рукой и бокал с вином, к которому я так и не притронулась, жалобно звякнул, разлетаясь на осколки. Мозаичная плитка пола окрасилась багровым.
— Эя, — раздалось совсем рядом, и я обернулась.
Оказалось, что Зверь успел встать из-за стола и каким-то образом преодолеть расстояние в несколько шагов, что разделяло нас.
— Эя, — хрипло проговорил он, и я зажмурилась, больше по привычке, чем от страха.
— Я напугал тебя, — сказал Зверь. Он не спрашивал. Утверждал.
Я помотала головой, и на лице волка проступило облегчение.
— Я не хотел пугать тебя, — сказал он, и от этого внутри каким-то странным и приятным образом потеплело.
— Я понимаю, — пролепетала я.
Твердые пальцы взяли меня за подбородок, поднимая лицо. Фиар склонился надо мной. Так низко, что я затаила дыхание, а еще побоялась, что сердце вот-вот проломит грудную клетку и выскочит из груди.
— Волк никогда не поднимет руку на самку, — сказал Зверь. Я сглотнула. — Я мог бы простить ей то, что чуть не убила меня. Пусть и не простить, но это было давно, и я успел забыть об этом. Но она чуть было не лишила меня тебя, Лирей. За это…
Не говоря больше ни слова, Зверь склонился еще ниже и прижался губами к моим губам.
Это произошло так внезапно, что я поначалу даже не поняла, что произошло. А когда поняла, отказалась верить в происходящее.
А когда поверила и, задыхаясь, открыла глаза, Фиар покидал обеденный зал.
За ним захлопнулась дверь, и я осталась одна.
Положив руку на грудь, какое-то время приходила в себя.
А потом коснулась губ. На них еще горел поцелуй волка. И вместе с тем произошедшее было слишком невероятным, чтобы поверить.
Зверь покинул замок тем же вечером.
Джейси и Эльза, которые помогали мне подготовиться ко сну, то есть по большей части щебетали, теребили, расспрашивали, так и не добились от меня никакого толка.
Утром, едва проснувшись, я сжала пальцы на риолине и вздрогнула от непривычного холода камня. Я поняла, что слишком привыкла к его теплу. Особенно за время, что провела в постели после второй попытки побега, а Фиар был рядом. Не всегда зримо. Насколько я успела узнать хозяина замка, он не хотел, чтобы я его боялась. Но все же, судя по теплу камня, Фиар не отходил от меня ни на шаг. И риолин, драгоценный магический камень, прозрачный, как слеза младенца, с гербом моего дома внутри, тот самый риолин, который, по словам Велеса, хранит магическую силу моего рода, грел. Согревал мое сердце. Отогревал его после горечи утраты, и вместе с ним отогревалась моя душа. И я начинала чувствовать.