Все вместе волки задирают морды к Луне.
А затем раздается вой.
Хриплый. Протяжный. Пронзительный. Неистовый. Одержимый.
Замолкают птицы. Листва. Шорохи. Исчезают все звуки. Остается только вой. Он оглушает настолько, что мне кажется, вокруг воцарилась тишина и слышно, как звенит пространство. А потом, в этом пространстве, начинаю слушать единый ритм. Единую песню. Призыв к Луне.
Я поднимаю руки к небесному светилу.
Сегодня оно манит меня особенной магией.
Истинной магией леса. Природы. Свободы.
Риолин на груди вздрагивает, словно живой. Словно и он хочет освободиться этой ночью, сорваться с цепочки.
А я взываю к Луне.
— Помоги! — прошу ее. — Не оставь его наедине с врагами. Он так любит тебя! Они все тебя любят! Они — твои дети! И он — твое дитя. Ты ведь не оставишь его, верно? Какая мать оставляет детей без присмотра?
Песнь свободного народа льется, растекается по лесу. Кажется, ее слышит каждое дерево. Каждая травинка.
Но нам надо, чтобы ее услышала Луна. Мне надо.
— Верни его, — прошу я Луну. — Невредимого. Живого. Он нужен им. Нужен своему народу. Нужен всем нам. Мне. Очень нужен.
Как только последние слова сорвались с губ, в воздухе послышался едва различимый звон. Он становится все более слышимым, отчетливым, осязаемым.
Волки замолкают.
Я растерянно обвожу их взглядом.
И читаю в горящих глазах: Луна услышала.
* * *
Мы вернулись в замок, когда над макушками деревьев, между двумя исполинскими горами, забрезжила полоска рассвета. Я где-то потеряла шерстяную шаль, но не вспомнила о ней до самой опочивальни. Просто когда откинула одеяло и юркнула в постель, подумала, что забыла вернуть ее в гардеробную. А когда поняла, что оставила шаль где-то в лесу, скорее всего, на той самой поляне, где взывала к Луне, пришло и осознание, что проделала обратный путь в замок без нее и ничуть не замерзла.
Я осторожно сжала пальцами риолин и прислушалась: не стал ли камень теплее? И с сожалением ответила себе: нет. Магический камень не был больше ледяным, не покрывался изморозью, как в присутствии церковников, но все же оставался прохладным. Словно был обычным камнем.
И вместе с тем мне было тепло. Я жила. Дышала. И казалось, ничуть не устала за эту ночь.
Правда, это только казалось.
Я проспала как убитая остаток ночи, утро и полдня.
Когда открыла глаза и, потянувшись, подошла к окну, оказалось, что солнце стоит в самом зените.
Быстро ополоснувшись в купальне, я облачилась в сорочку, накинула сверху простое и в то же время очаровательное платье из зеленого вельвета, отделанное тафтой и украшенное серебряной нитью. Волосы собрала в низкий пучок, выпустив пару локонов у лица.