Турист, увидевший лося, мгновенно переломил дробовик и сунул в ствол пулевые патроны. Вблизи зверь казался ему неимоверно огромным и высоким, с вздувшимися буграми мышц на ногах, мощной горбатой шеей и хищной угрюмой мордой. Даже темно-бурая шкура лося вызывала в нем страх; ему казалось, что вот пройдет секунда-другая, и эта свирепая многопудовая туша бросится на него и затопчет, вобьет копытами в мох, раздавит. Он дернул за спусковой крючок, зажмурившись в момент выстрела. Тупая, с просверленной внутри скважиной пуля со свистом вылетела из ствола и впилась в дерево над головой зверя…
Турист, увидевший на верхушке ели борть, еще раз спросил себя: «Что это за ящик?» — и, приставив ружье к стволу, полез на дерево. Через несколько минут он, сильно вспотев и перепачкавшись в смоле, добрался до борти и уселся на сук. Ветер тихонько раскачивал ель, было тихо и пустынно, но человек недоверчиво огляделся по сторонам, прежде чем взяться за улей. Темно-зеленый ящик был крепко, с крестьянской основательностью привязан к стволу. Турист подергал его руками, попытался открыть крышку и заглянуть в ящик. «Вдруг там что-нибудь лежит?» — подумал он. Достав из кармана маленький перочинный ножик, он медленно, одну за другой, обрезал веревки, удерживающие борть…
Услышав свист пули и гул выстрела, лось прянул на задние ноги и, выгнув шею, махом пошел в чащу леса. Турист спрятался за дерево и долго стоял там, пытаясь унять дрожь в коленях…
Борть, ударившись несколько раз о толстые сучья, рухнула наземь и, упав, раскололась. Турист быстро слез с ели, подбежал к раскрытому ящику. Стенки борти продавились внутрь и раздавили нежные, прозрачные от меда восковые соты. Пчелы шевелились и, дрожа на холодном ветру крылышками, пытались забраться вглубь. Мед вместе с пчелами медленно стекал на залитые смолой корни. Человек попятился, схватил ружье и отошел от дерева…
Они встретились на поле и, словно сговорившись, разом побежали к укрытому в камышах катеру. Моторка с высокой нарядной каютой, с окнами в коричневых занавесках, заголосив мотором, отошла от низкого, заросшего густым ивняком берега.
Услышав выстрел, егерь замер, напряженно вслушиваясь. Если бы частили еще, можно было не сомневаться — хлопают в пьяном веселии по бутылкам. Один осторожный воровской выстрел означал, что стреляли по живому. Опять же по утке или тетереву бьют большей частью дублетом, а по зверю, если он вышел прямо на тебя и стал боком, шагах в тридцати, бьют одним стволом, не торопясь со вторым выстрелом… Звук выстрела был резок и отрывист, так, будто кто-то подкрался сзади и хлопнул по ушам. Ответным грохотом долбануло эхо, пискнула птица и взвилась над головой Мити.